– Традиционно – нет.

Это была рыцарь в форме Когорты. Голос у нее оказался такой же скрипучий, как портупея. Набериус заявил с деланной томностью:

– Не припомню, чтобы я когда-нибудь рассматривал кастеты как подходящее оружие.

– Они омерзительны!

(Гидеон призналась себе, что в исполнении Короны это слово звучало интригующе.)

– Это оружие хулиганов, – фыркнул Набериус.

– Что ж, посмотрим, – решила рыцарь из Когорты.

Гидеон подумала, что соблюдать молчание странно. Все говорят о тебе, а не с тобой. Только ее бывший соперник смотрел ей прямо в глаза – насколько мог куда-то смотреть сквозь темные очки.

– Возможно, Девятая… – Магнус неопределенно взмахнул в сторону ее рясы, очков и капюшона, что Гидеон перевела как: «Ты собираешься все это снимать?» Когда она отрицательно качнула головой, он удивленно пожал плечами.

– Ну хорошо. – И добавил странное: – Отличная работа.

– Я буду судьей, – сказала Корона.

Они встали друг против друга. Гидеон как будто снова оказалась в тусклых глубинах Дрербура, в залитой бетоном гробнице солдатского зала. Дуэли рыцарей проходили именно так, как учила Агламена, так же, как они дрались дома. Только здесь было больше дурацких разговоров. Нужно было встать против соперника и поднять левую руку к груди, демонстрируя, какое оружие ты намерен взять вторым. Нож-кастет жирно и черно поблескивал на ключице. Клинок Магнуса – красивый кинжал из стали цвета слоновой кости, с рукоятью, покрытой кремовой кожей, – лег ему на грудь.

– До первого касания, – сказала судья, плохо скрывая возбуждение. – От ключиц до крестца, руки не трогать. К бою.

Первое касание? В Дрербуре считалось касание пола, но сейчас времени рассуждать не было. Магнус улыбался мальчишеской и в то же время снисходительной улыбкой человека, собравшегося поиграть в мяч с младшим братиком. Но под этой жизнерадостной маской пряталось сомнение – во взгляде, в изгибе губ. Гидеон приободрилась: он немного ее боялся.

– Магнус из Пятого дома, – представился он. – Поаккуратнее, ладно?

Гидеон покосилась на Корону и покачала головой. Принцесса-некромантка Иды была слишком хорошо воспитана, чтобы спрашивать, и слишком умна, чтобы ошибиться. Она просто сказала: