Впереди нас сидело еще десять замотанных в толстую черную паутину детей, а наш задний вагончик заметно прогнулся под тяжестью двух взрослых тушек.

То, что я буду гореть в аду, было понятно еще в самом начале нашего знакомства. Зато теперь по глазам я точно вижу, кто лично будет переворачивать мою тушку на гриле, поливая ее кипящим маслицем. Салатик попытался освободиться, испепеляя меня взглядом, но афиша не соврала! Даже демоническая магия была бессильна.

- Ну, что, малыши! Начинаем стра-а-ашное путеше-е-ествие! – послышался голос с претензией на детскую версию Дарта Вейдера. Вагончики дернулись под нами, а я упала лицом в Салатик, столкнувшись с ним нос к носу!

- Никогда не прощу, - послышался голос демона, а вагончик под нами подпрыгнул на кочке, углубляясь в недра мрачной пещеры.

8. Глава восьмая. Детский ад

Глава восьмая. Детский ад

Колеса  нашего последнего вагончика скрежетали о рельсы,  я сидела лицом к основному составу, оседлав чужие колени в очень двусмысленной позе. Увидев наши «посиделки» дети быстро повзрослели! Нас подбрасывало на каждой кочке  так задорно и ритмично, что моя совесть поняла, что это пятно на репутации легче закрасить, чем отстирать!

Паровозик набирал обороты, наш вагончик скрежетал так, что не было слышно о том, что до нас долетали лишь обрывки слов.

- … мля… ять… ука… - слышалась икота в редкие мгновения, когда скрежет прекращался. Я боялась посмотреть в глаза Салатику. В них читались такие пытки, от которых инквизиция краснела, как школьницы.

- Вам нравится? – спросила я, понимая, что спрашивать о том, сколько мне жить осталось нужно не у кукушки, а у кукушонка, который смотрит на меня в упор. Я прекрасно понимала, что и так обречена на вечные муки, но эта маленькая месть за предыдущую ночь слегка грела мне душу, если бы не одно но…

Истошная песенка пытала нервы своим противным иканием, а с потолка внезапно слетела целая стая летучих мышей.  Они пронеслись над головой визжащей детворы, устремляясь прямо в нас. Я пригнулась, а Салатик не успел. Краем глаза я видела, как в его роскошных волосах запутались две пищащие заколки.

- Вам идет, - только вздохнула я, как паровозик резко под визги и писки устремился вниз. То, что центробежной силе плевать на мои женские предпочтения, я поняла, как только впечаталась лицом в чужое лицо. Мой нос уже никогда не станет прежним. Психика тоже, поскольку вошла я аккурат губами в губы. Нас несло по наклонной, пока тщетно пыталась отлипнуть от самого мерзкого и отвратительного демона в мире! Я бы сравнила наш поцелуй с целомудренным поцелуем фарфоровых голубков на полке бабушкиного серванта. Если бы не одно «но». Не думаю, что фарфоровый голубок цедит своей голубке в этот трогательный миг что-то вроде: «Как только у меня будут свободными руки, они до хруста сожмут твою шею!».  

Нас резко качнуло, я непроизвольно лбом отомстила за все хорошее, что было ночью. Мне искренне хотелось верить в то, что в мою филейку упирается колено, а не что-то другое. Паровозик стал притормаживать, а  страшный клоун с улыбкой « я знаю, что вы делали прошлым летом» обалдел, глядя на нас. Его челюсть отпала, а он растерялся.

- Я вас у-у-убью! – бежал он за поездом, внезапно вспомнив слова. Споткнувшись о рельсы, он упал и больше, я его не видела, поскольку поезд с жутким скрипом стал набирать скорость и ползти вверх.

- Опять от меня сбежала последняя электричка, - мрачно выдала я, слыша на ухо анонс того, что может приснится в самом жутком кошмаре серийным убийцам.