— Да, — вымолвил парень, с горечью вспоминая суженую. Сердце больно кольнуло, прощаясь с любимым образом.

— И жизнь отдашь за неё? — склонившись к уху, спросила мёртвая невеста.

От неё пахло гнилью и сырой землёй. Неловко проведя иссушенными пальцами по щеке парня, из нечисти вырвался хриплый, словно воронье карканье, смех.

— Всё одно... Своя шкура ближе. — Жёсткий голос девушки царапал слух. Она сомкнула длинные пальцы на затылке у Михайло, притягивая его к себе.

От жуткого оскала тонкая кожа начала лопаться, обнажая кости. Нечисть припала к губам парня, вбирая его жизнь. Михайло дёргался, не в силах вырваться. Но чем слабее становился он, тем сильнее крепла девушка. Бледность уходила, волосы темнели, а седина испарялась как иней под лучами солнца.

Отбросив ссохшееся тело старца, девушка утёрла губы дырявым рукавом. Сейчас она была так же прекрасна, как и в день смерти.

Историй много, но какая из них правдива — знают только забытые боги. Поговаривали, что, близ деревеньки поселился колдун. Он украл невесту прямо со свадьбы и насильно взял замуж. Несостоявшийся жених нашёл его и убил. Только вот вместе с колдуном погибла и возлюбленная. Перед смертью он разлучил их души: им не суждено быть вместе ни при жизни, ни при смерти. Не пережив горя, парень ушёл в лес, да там и сгинул. С тех пор эти места прокляты, а дух невесты так и бродит, в поисках любимого, забирая по ту сторону Нави каждого, кто встретился ей на пути.

А тем временем туман заполнил всё, кроме небольшого пятачка, где стояла Ясиния с Марьянкой на руках. Она таки нашла младшенькую сестру. Плотной стеной молочная завеса отделяла мир живых от мира мёртвых. Пару раз в мареве мелькал силуэт Михайло, но распадался прежде, чем Ясиния успевала понять это.

Вдруг из зыбкой пелены к ним вышла девушка, в жутких лохмотьях. Было в ней что-то неестественное. В памяти Ясинии смутно плескались россказни деревенских, о мёртвой невесте колдуна. Подтверждая её догадку, глаза нечисти полыхнули багрянцем. Ясиния крепко прижала сестрёнку к себе.

— Не смотри туда, милая, — шептала она, успокаивая дитя. Любимая кукла выпала из худеньких рук девчушки.

Мёртвая невеста подплыла, её ноги не касались земли. Высохшее тело успело налиться жизнью и румянцем. Но глаза, они так и остались мутными, подёрнутые пеленой смерти. Сердце Ясинии билось как соловей, запертый в клетке, но она не показывала страх.

— Как тебя зовут, дитя? — раздался певучий голос девушки. Выпитая жизнь поддерживала в ней гаснущий огонёк существования. Сколько было таких жертв, уже и не счесть.

— Марьянка, — слабо пискнула девчушка, уткнувшись в плечо сестры. Она ещё не до конца понимала, что это всё взаправду.

— Красивое имя… Я не трону, — сквозь мелодичность слышался скрежет. — Невинная, светлая душа. Береги её.

Мёртвая невеста ничего не могла сделать, да и не хотела. Она любила детей, хоть ей самой и не суждено было стать матерью. Чистые души манили её, рядом с ними она могла почувствовать подобие радости и жизни.

— Отпускаю вас, — прошептала она и дунула, окатив песком с пеплом.

Ясиния невольно разжала объятия, и Марьянка, ловко спрыгнув, умчалась вперёд, словно ни в чём не бывало. Крошечный силуэт скрылся в тумане. Ясиния бросилась за сестрой, но как только она переступила липкую завесь, тут же оказалась у той тропки, откуда они с Михайло уходили.

Шум гуляний и мягкий свет костра резал по глазам, после темноты Гиблого леса. Девушка стояла как истукан, хлопая глазами. Память, как затягивающаяся льдом прорубь, не хотела открывать горькую правду. Она оглянулась вглубь леса, но ничего не увидела.