Suomen kieli 2013 – Suomen kieli koulussa vailla oikeuksia? // Karjalan sanomat. URL: http://www.karjalansanomat.ru/mielipide/suomen-kieli-koulussa-vailla-oikeuksia (дата обращения: 14.03.2015).

Suutari, Shikalov 2010 – Suutari P., Shikalov Ju. (eds.) Karelia written and sung. Representations of locality in Soviet and Russian contexts. Helsinki: Kikimora Publications, 2010.

Vavulinskaja 2002 – Vavulinskaja L. Suomalainen koulu Karjalan sodanjalkeisina vuosina // Carelia. 2002. № 4. S. 127–130.

Verdery 1994 – Verdery K. Ethnicity, Nationalism, and State-making. Etnhic Groups and Boundaries: Past and Future // The Anthropology of Ethnicity. Beyond «Ethnic Groups and Boundaries» / Eds H. Vermeulen, C. Govers. Amsterdam: Het Spinius. P. 33–58.

Vertovec 2009 – Vertovec S. Transnationalism. London: Routledge, 2009.

Понятия «национальное» и «локальное» были подвергнуты в последние десятилетия серьезной критике. С одной стороны, жесткие структурные рамки идиомы национализма как исследовательской парадигмы перестали удовлетворять все возрастающему числу контекстов, раскрывающих особенности национальных политик, экономик и памяти (Миллер 2006: 14–32). На смену или, по крайней мере, в дополнение к категории «национализм» пришли понятия «транснационализм» и «постнационализм», ставшие знаками пересмотра современных условий существования национальных феноменов. Миграции, развитие туризма, размывание границ, информационные технологии, средства коммуникации и транспортного сообщения – все эти явления, связанные с глобализацией и мультикультурализмом, перестали рассматриваться в качестве маргналий, став основными признаками модерности (Kearney 1995: 547–565). Жизнь людей сегодня не определяется национальными границами в той же форме, о какой писал Бенедикт Андерсон. Но, как заметил в своей рецензии на сборник «After the nation? Critical reflections on nationalism and postnationalism» Томас Хилланд Эриксен, «вряд ли кто-нибудь будет спорить с тем, что национальное государство столкнулось с вызовами глобализации, будь то в области культуры, экономики или климата. Но это не значит, что существует хотя бы какое-то единство мнений в отношении природы и последствий современных процессов» (Eriksen 2015:1).

Категория «локального» также была подвергнута пересмотру. В работах П. Бурдье, А. Аппадураи, Дж. Фергюссона и А. Гупта локальность и регион анализируются как дискурсивные стратегии, связанные с системой властных отношений и политикой доминирования. Бурдье рассматривает понятия «региональное» и «этническое» как объекты «ментальных репрезентаций», «т. е. актов восприятия и оценки, познания и узнавания, в которые агенты инвестируют свои интересы и свои представления» (Бурдье 2002: 49; Bourdieu 1991: 220). Как «относительную и зависящую от контекста категорию» анализирует локальность Аппадураи (Appadurai 1995), а Фергюссон и Гупта обращаются к проблеме использования понятия локальности в конструировании идеи государства как пространственной сущности (Ferguson, Gupta 2002).

Все нарастающая волна ревизионизма категорий национального, локального и этнического связана с новым витком критики эссенциализма, наиболее яркими примерами которой можно считать обвинение социальных наук в склонности к объективации групп, высказанное Брубейкером (Brubaker 2004; Брубейкер 2012), и недавнюю статью Эппа Аннуса, предостерегающего от рисков, связанных с охотой на ведьм эссенциализма (Annus 2015). В этом контексте вполне понятно, что обсуждение национальных, этнических и локальных идентичностей также оказывается под большим вопросом. Если и нация, и локальность – подвижные, конвенциональные и, в первую очередь, дискурсивные категории, зависящие от политических, экономических условий и взаимодействий, то чего ждать от анализа идентичности как формы принадлежности к этим размытым категориям?