– Да он ненормальный! Наверняка засланец врага! Не верь ему!

Егор поморщился, стараясь не слышать гневных воплей, и осторожно спросил:

– Но ты понимаешь, что нас ждут всякие опасности? Чудовища, невзгоды и нападения врагов? Что ты можешь еще, кроме наблюдения и кидания огненными шарами?

Ганди-Ла смущенно потупился, заулыбался, показывая мелкие зубы без клыков, засопел, чешуя на его серой физиономии слегка потемнела, так что в общем можно было сказать, что он «покраснел».

– Ну… хм… – сказал он. – Я большей частью теоретик, но знаю много всего… не зря пять лет провел в Небесной Пирамиде… многие заклинания выучил, но не все до конца… иногда не совсем то выходит. Еще знаю свойства растений, минералов, классификацию чар… Да, точно могу вылечить ячмень и обеззаразить воду, а это в дальнем путешествии исключительно важно!

– Прогони его! Откажи, ради всех богов Вселенной! – бесновался советчик.

– Хорошо, ты идешь с нами, – вынес вердикт Егор, которому давно хотелось сделать что-нибудь назло крылатому щеголю.

Рахива просиял.

Аладдин сделал вид, что падает в обморок, и на самом деле едва не плюхнулся в болото. Притормозил в последний момент, затрепетал крылышками и набросился на Егора, как большая и очень сердитая оса:

– Что за компания! Дубина на дубине! Вместо героя – жалкий недомерок с прыщами на физиономии! Вместо доблестного воина – сонный увалень с дубиной, а вместо мудрого мага – недоучившаяся, занудная ящерица! Нет, я отказываюсь работать в такой обстановке!

Он исчез с легким «блоп», сгинул в облаке разноцветного дыма, но через мгновение появился вновь, насупленный и со свежим фингалом под глазом. Похоже, начальство взбунтовавшегося СУКА вправило ему мозги, причем сделало это атавистическим, но действенным способом.

– А теперь веди, – сказал Егор. – Наверняка ты знаешь, как выйти к северному краю топей и добраться до Ставира.

– Само собой! – воодушевленно воскликнул Ганди-Ла. – Только гляну вон на те растения семейства дурнопахнущих…

Путешествовать вместе с рахива оказалось в одно и то же время и сложнее, и проще. Проще оттого, что он уверенно находил дорогу, издалека обнаруживал хищников и легко их отпугивал. Сложно потому, что в его чешуйчатой груди билось сердце настоящего исследователя, что подошло бы естествоиспытателю эпохи Возрождения или ученому девятнадцатого века.

У Ганди-Ла то и дело возникало желание изучить вон ту шипастую тварь, этот подвид мха, заглянуть в кусты, чтобы проверить, что это там сверкает, и приходилось его постоянно одергивать.

Если бы не Егор, они бы так и не вышли из топей до вечера.

А так незадолго до заката впереди показалась темная полоса, утыканная хилыми и жалкими, но все же деревьями. Под ногами перестало хлюпать, болотные запахи ослабли, и даже лягушачьи трели почти затихли.

Горы отсюда можно было разглядеть во всей красе – обсыпанные снегом острые вершины, поблескивавшие на солнце туши ледников, темные ущелья и шершавые языки осыпей.

– Зубастые горы, – сказал Аладдин, после попытки дезертирства погрузившийся в гордое молчание.

– Красивые, – Егор покачал головой. – Надеюсь, нам не придется лезть туда?

– Что? Нет! – ответил Ганди-Ла, принявший вопрос на свой счет. – Осталось примерно шесть лиг прямо на восток, не так далеко, но идти лучше днем, поэтому путь мы продолжим с первыми лучами рассвета.

На ночлег устроились на полянке, окруженной кольцом серых, поросших мхом валунов. Егор настоял на том, чтобы развести костер, сам отправился за хворостом и вызвался срубить парочку деревьев. Под ехидные комментарии советчика едва не отрубил себе ногу и с трудом удержался от непарламентских выражений.