Венчер покачал головой:
– Очень скоро твари разъярятся до умопомрачения. Надо атаковать первыми, а не ждать, пока нас всех перережут.
– И оставить вал без защиты?
– Ваши укрепления впечатляют, лорд Фатрен, но от них никакой пользы. У вас нет достаточного числа солдат, чтобы защитить весь периметр, а колоссы, как правило, выше и решительнее людей. Они просто захватят вал и хлынут в город.
– Но… – начал было Фатрен. И осекся.
Взгляд у алломанта был спокойный, но твердый и выжидающий. Все становилось понятным без слов. «Я теперь тут главный». Больше никаких споров.
– Да, мой господин.
И Фатрен подозвал гонцов, чтобы те передали приказы.
Император молча наблюдал за мальчишками-курьерами, которые ринулись прочь. Среди солдат началось волнение: они не ожидали, что придется идти в атаку. Все новые и новые взгляды устремлялись на Венчера, который с гордо поднятой головой стоял на земляном валу.
«Он и в самом деле выглядит как император», – против собственной воли подумал Фатрен.
Приказы передавались дальше, дальше… Когда уже вся армия смотрела на Венчера, он вытащил меч и поднял его к пепельному небу. Затем с нечеловеческой стремительностью спрыгнул с земляного вала и бросился по направлению к лагерю колоссов.
Секунду-другую он бежал один. Потом, стиснув зубы, к императору присоединился Фатрен. И наконец волной захлестнув укрепления и пронзительно крича, за ними последовали солдаты.
С оружием в руках они бежали навстречу смерти.
Сила, переданная мне, преобразила мой разум. Понадобилось лишь несколько мгновений, чтобы стали понятны ее природа, ее история и ее предназначение.
Однако знание еще не означало, что я смогу этой силой воспользоваться: не хватало опыта и необходимых умений. К примеру, мне было теперь известно, как передвинуть планету в небе. Но куда же ее поместить, чтобы она не оказалась слишком близко к солнцу или слишком далеко от него?
2
День Тен-Суна начался, как обычно, во тьме. Отчасти потому, что у него не было глаз. Конечно, Тен-Сун мог создать себе парочку: он ведь принадлежал к Третьему поколению, которое считалось старым даже среди кандра, и переварил достаточно трупов, чтобы изучить строение органов чувств и творить интуитивно, не нуждаясь в образце для подражания.
К несчастью, от глаз мало толку – требовался череп. И еще Тен-Сун знал, что бо́льшая часть органов не может нормально работать без полноценного тела и без скелета. Его же собственная масса раздавит глаза, стоит лишь неосторожно пошевелиться. Да и вращать ими будет очень сложно.
Тем более на что смотреть? Тен-Сун чуть сдвинулся, меняя форму внутри своей тюремной камеры. Его тело представляло собой груду полупрозрачных мышц, похожих на скопище соединенных друг с другом больших улиток или слизней, или на тело моллюска. Сосредоточившись, кандра мог растворить одну из мышц и объединить ее с другой или создать что-то новое, однако без подходящего скелета он был почти беспомощен.
Тен-Сун снова пошевелился в своей камере. Его кожа обладала чувствительностью – своеобразным ощущением вкуса и запаха. Прямо сейчас кандра, к примеру, воспринимал смрад собственных экскрементов, покрывавших стены камеры, но не осмеливался отключить это чувство. Связей с внешним миром осталось не так уж много.
«Камера» на самом деле была не более чем каменной ямой, которую сверху прикрывала решетка. Тен-Сун едва в ней помещался. Через решетку тюремщики бросали еду и иногда поливали узника водой, чтобы утолить его жажду и смыть экскременты через маленькое дренажное отверстие в полу. Кандра не смог бы просочиться ни сквозь это отверстие, ни сквозь решетку – даже мышцы невозможно сжимать до бесконечности.