С каждым днём войны мы всё больше учились, рвались вперёд, всё время совершенствуя технологии. В тылу проходил не менее страшный фронт, где гибли в авариях люди, а инженеры и технологи упорно сражались против немецких, чешских, шведских, швейцарских и чёрт знает каких конструкторов.

Но здравствуй вновь, «радио конспирологов»! Как, если не «заговором», это всё объяснить? Как раз в духе времени, впрочем, и сегодня виновных прежде всего пытаются найти на стороне.

– Измена, а что делать? – искренне развёл руками Ненашев. – На каждый случай есть оправдательный документ, подписанный и утверждённый у руководства. Но подумай: а если обойдётся и немцы не начнут? Или нас вовремя оповестят? Тогда назови цену таких подозрений. Клевета и навет на командование!

Панов ещё раз задумался: а если он попал в какой-то параллельный мир? В иную реальность? Ловушку сознания, наконец?! Когда ты знаешь, что случится, а сделать ничего не можешь. Всё, происходящее здесь, показалось ему какой-то нелепой альтернативой, будто пляшет он под знакомую дудку, когда результат вновь совпадёт с реальностью.

– Какие будут предложения?

– Ну, – надул губы капитан, – орать про англичан, которые ружья кирпичом не чистят, не буду. Бесполезно, только себе вредить. В какую дырку ни сунешься, везде забито или часовой выставлен. Думаю плюнуть на всё и драпануть подальше. Например, в столицу! Надоел мне здешний пионерлагерь «Слава Гитлеру». Пусть придурков на границе перебьют. Про немцев я ещё много знаю, на котелок таких, как у тебя, орденов хватит. Махнём со мной? – Ненашев омерзительно подмигнул разведчику.

Михаил яростно дёрнул к себе капитана, натягивающего гимнастерку, и, багровея, царапнул кобуру. Но одежда комбата вдруг очутилась на нём, превращаясь для пограничника в смирительную рубашку. Есть такое свойство у гимнастёрки, если не дать оппоненту сунуть руки в рукава.

Капитан охладил Михаила водой из кружки, осторожно пощупав, не кипяток ли там.

– Пусти!

– А ну, уймись! Вот теперь я тебе верю.

– Я тебя когда-нибудь убью! – Михаил еле отдышался.

Он почти поверил, что капитан провокатор. Но ловкий, зараза! Ненашев заранее просчитал его реакцию, спровоцировал и вновь напустил на себя какое-то дремлющее состояние.

– Дело муторное, – буркнул капитан, – пишись в очередь. Теперь скажи, сколько времени уйдёт на проверку? И будет ли она вообще при таком подчинении органов?

– Неужели нельзя сказать всё прямо и русским языком?

– Не всем, не каждому и не сразу. Думай!

Да, а он прав! Факты по отдельности малозначительны, если не собрать их вместе. Вот почему военная контрразведка ничто не заметила. А проверять армейцы будут сами себя и наверняка не желая выносить сор из избы.

Но к кому обращаться?

Елизаров теперь окончательно не доверял и своему начальству. Почему нет реакции? Он же подробно и добросовестно направлял разведсводки наверх. Но стоило начать делать выводы, сразу слышались окрики: не суйся, не паникуй, знаем, что делаем! Из-за этого он и сведения Ненашева решил никуда не посылать, опасаясь сюрпризов. Но так однажды можно сойти с ума!

– Что, проникся? Нужна твоя помощь. Давай, хоть штаны на местных военных попробуем напялить. – Капитан усмехнулся и протянул несколько листков.

Текст не содержал ничего провокационного и гарантировал пограничнику небывалый карьерный взлёт… если всё получится.

«Дорога в ад вымощена благими намерениями», – подумалось Елизарову. Нет, на его принципы Максим не посягал, как и на присягу. И совесть не станет долго мучиться, хотя что-то заставило его поморщиться. Выяснилось, что капитан умеет просчитывать многое, в том числе поведение начальников, предлагая готовиться к худшему варианту самостоятельно.