Сон и в самом деле оказался счастливым. В нем я снова был молодым и красивым наследником сербского престола, приехавшим в Санкт-Петербург по какому-то важному делу… Только на русском престоле почему-то сидел не трусоватый и глуповатый император Николай, а его отважный и умный брат Михаил, и окружали его не подхалимы и блюдолизы, а талантливейшие люди Российской Империи. И все время, пока я смотрел этот сон, меня не отпускало впечатление, что теперь все будет хорошо, наши враги окажутся разгромленными, а Сербию ждет невиданное процветание.

Я проснулся со счастливой улыбкой на устах, а когда вылезал из саркофага, то вдруг понял, что имперская чудо-машина сделала так, что у меня ничего не болит, а тело испытывает легкость и прилив сил. Как в молодые годы, мне хотелось бегать, прыгать, фехтовать на саблях и вплавь форсировать бурные зимние реки. Чудеса имперской науки! Однако у меня осталось ощущение, что этот сон был не просто сном, которые обычно надолго не запоминаются, а чем-то большим, картинкой из иной жизни, которую я прожил в каком-то ином мире. Ведь само явление к нам «Полярного Лиса» доказывало, что миров вроде нашего гораздо больше, чем один. Я бы хотел обсудить этот сон, но не с медиумом, гадалкой или толковательницей сновидений, а с кем-нибудь из имперских специалистов, способным дать строго научное объяснение.

Но пока я не был готов к такому разговору, а потому со всей возможной вежливостью лишь поблагодарил госпожу главного доктора за поправку своего здоровья. Она ответила, что не нужно благодарностей и что целить людей – ее забота, но, уже прощаясь, вдруг сказала, что если я поступлю на службу Империи, то для их науки не составит труда вернуть мне бездарно потраченные пятнадцать-двадцать лет возраста из уже прожитых мной пятидесяти четырех. Ужасно смущающее и соблазнительное предложение – фактически прожить жизнь сначала, снова превратившись в мужчину в самом расцвете сил…

И в таком состоянии, смущенный и растерянный, я оказался перед лицом господина Малинина, командира этого космического крейсера и исполняющего обязанности регента императорского престола. Это оказался железный человек, буквально женатый на своей службе. Только такой командир – победивший германский орднунг своим еще более сильным имперским порядком, – был способен внушить священный ужас германскому генералитету – а эти люди становятся покладистыми, когда с ними разговаривают на родном для них языке: «айне колонне марширен, цвайне колонне марширен…», а в итоге их ждет полный разгром и капитуляция.[8]

Мы уселись друг напротив друга за столом в его командирском кабинете, и господин Малинин ошарашил меня тем, что сразу предложил мне службу Империи. Он сказал, что это необходимо в интересах моего же собственного многострадального народа. Статус этой службы для меня пока не был определен, но в любом случае действовать мне предлагалось именно в интересах Сербии, и тем самым – Империи в целом. При этом даже не обсуждалось, что Сербия войдет в состав Империи на правах национально автономной и политически интегрированной части. Плюс ко всему словия жизни сербов от их интеграции в Империю только улучшатся. Маленькую Сербию (даже если она, объевшись чужих земель, стала Югославией) обидеть может каждый вооруженный проходимец. Зато когда она окажется в составе русской галактической империи, безопасность ее гарантирована. Сербам предоставят достаточную внутреннюю автономию, чтобы они оставались сами собой. И в то же время нерасторжимое единство внешнего военно-политического союза гарантирует, что больше никто – ни турок, ни австриец, ни венгр или итальянец – не посмеет и мечтать о том, чтобы снова поработить наш народ …