Итак, что мы имеем? А ничего мы не имеем. Идеальный белый лист формата А4 и ни грамма чернил на нем. Конечно, пора бы признать, что такого холодного и закрытого спецназовца мне никогда не охмурить. Права была Алина, такой, как Саша, мне не по зубам, если он, конечно, сам не захочет обратного.

— Черт, кого там еще принесло на ночь глядя? — ставлю кружку с дымящимся кофе около плиты и смотрю на микроволновку, часы на которой показывают полночь.

Ну вот, я снова засиделась с романом допоздна. И так всегда, практически каждый день я убиваю по пять, а то и шесть часов на несколько прод, а иногда и на одну-единственную. Но зато сколько потом красивых и переживательных комментариев я вижу, а сколько звездочек, которые придают дополнительный стимул трудиться. Ну а постоянные читатели, так это вообще отдельная тема.

В мире книг, где царит магия любви не только между боссом и подчиненной, между попаданкой и драконом, а может, и вовсе оборотнем, я нашла частичку себя. Нашла свою отдушину в душевных продах, нашла, как рассказать о своих несбывшихся мечтах и наконец-то признаться ему в любви. Признаться через свои книги, которые он никогда не увидит и тем более не прочитает.

С каждой секундой в дверь звонят все настойчивее, и я вроде быстро иду, чтобы посмотреть в глазок и убедиться, что там не воры и не насильник, но почему-то мне кажется, что ползу как черепаха. На полпути мне становится тяжело передвигать ноги, а страх, появившийся внезапно, окутывает, словно одеялом, и сковывает движения. И я вот не пойму, это так работает, мамина забота и вбитое в голову с детства правило, что не стоит открывать дверь никому на ночь глядя, или я перечитала любовных романов, согласно которым, сейчас за дверью должен стоять человек, который потребует плату телом. Ну точно перечитала…

Чертыхнувшись, прижимаюсь лбом к двери и пытаюсь рассмотреть, кого там принесло. Безуспешно. Лица не видно.

— Открой эту чертову дверь, пока я не вынес ее на хрен! — рявкает Сашка, заставляя меня резко отпрыгнуть и ахнуть.

Какого хрена он здесь делает, узнать я смогу, лишь впустив его в квартиру. Но что-то мне подсказывает, что не стоит это делать. По крайне мере, бурю лучше переждать.

— Ч-что ты з-забыл? — спрашиваю, заикаясь, и обнимаю себя за плечи, потому что чувствую, что тело начало жить своей жизнью, а сердце остановилось.

— Сказать кое-что хочу, — голос звучит тише, а затем раздается глухой удар в дверь. — Открывай.

И я подчиняюсь, словно безвольная марионетка в руках кукловода, готовая вечно выполнять его прихоти и самые что ни на есть глупые желания. Медленно подхожу к двери, затаив дыхание, поворачиваю замок и не успеваю отскочить.

Он врывается словно вихрь, снося на своем пути все… Больно ударяясь головой о стену, я смотрю на него глазами испуганного котенка, задрав голову. Он стоит, упираясь руками по обе стороны от меня, и рассматривает, словно видит впервые.

Так проходит минута, две, а мы все молчим. Слышно только гулкие удары моего сердца, которое чудом меня не покинуло, и его дыхание. Тяжелое, давящее. И, видимо, пора признаться хотя бы самой себе в том, что я либо бессмертная, либо до одури влюблена в этого мужчину, иначе как объяснить то, что мой испуганный взгляд резко превращается в жадный.

Я как маленький ребенок, которому подарили заветную игрушку, и он рассматривает ее со всех сторон, стараясь запомнить каждую детальку. Пытаюсь запечатлеть в памяти губы, сомкнутые намертво, напряженные скулы и голубые глаза, мечущие убийственные молнии. А еще, оказывается, когда он злится, брови, сведенные вместе, прибавляют ему несколько лет, но это даже красиво.