В начале ноября 1942 года в штабе Северного флота был разработан новый план минирования вод противника. И если ближние вражеские коммуникации могли быть заминированы катерами, то дальние – исключительно подводными заградителями, которых к тому моменту в строю флота было всего три единицы. Две из них являлись только что вступившими в состав флота подлодками типа «ленинец», экипажи и командиры которых еще не успели приобрести необходимого опыта. Выполняя план, каждый из заградителей совершил по три похода, но успех сопутствовал только подлодке Августиновича – на новом «ожерелье», выставленном в устье Порсангер-фьорда, спустя две недели погибли два немецких сторожевых корабля. Они шли в составе одного конвоя, один из них подорвался на мине, а второй – при попытке спасти экипаж первого. Погибло 65 немцев – из состава экипажей обоих сторожевиков мало кому удалось спастись. Конечно, такой успех отчасти объяснялся счастливым стечением обстоятельств, но налицо было и мастерство командира «катюши». Ведь мины были выставлены скрытно, точно на судоходном фарватере, и «ожерелье» располагалось таким образом, что при следовании по фарватеру корабли оказывались бы идущими не поперек, а вдоль линии мин – в противном случае на них не подорвалось бы два корабля. После этого суммарный счет командира достиг семи погибших и одного поврежденного корабля противника. Правда, Михаил Петрович об этом не знал. В аттестации за 1942 год ему засчитывалось только три корабля – редчайший случай для нашего флота, поскольку у остальных командиров число декларируемых побед всегда превышало число реальных. Тем не менее за успешное выполнение заданий командования в январе 1943 года его наградили орденом Отечественной войны первой степени. Тогда же корабль стал в продолжительный ремонт.

В чем же заключался секрет успехов Михаила Петровича? Казалось бы, его слагаемые – старательность при выполнении приказов командования о постановке в точно назначенном месте, доразведка начертания вражеских фарватеров перед постановкой, стремление и умение соблюсти скрытность – лежали на поверхности, и о том же самом докладывали и другие командиры подводных минзагов. Но в том-то и дело, что докладывали многие, а реально делал именно Августинович. Документы противника дают достаточно много информации к размышлению о личном почерке наших командиров – чьи банки стояли точно на фарватерах, чьи рядом с ними, а чьи вообще не удалось обнаружить ни немецким, ни нашим тральщикам при послевоенном тралении…

Пока «катюша» ремонтировалась, в организационных структурах флота произошли серьезные изменения. Сначала в январе вышел приказ наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова о формировании Управления подводного плавания ВМФ СССР и реорганизации аналогичных отделов на флотах. По новому положению отделы наделялись широчайшими полномочиями по контролю за боевой деятельностью и организацией боевой подготовки бригад подлодок, поскольку личная инспекция наркома всех воевавших флотов в конце 1942 года показала многочисленные упущения в данной области. Для реорганизованных отделов потребовались квалифицированные специалисты, что обусловило целую цепь кадровых перемещений. Новым начальником отдела ПП СФ стал бывший комбриг контр-адмирал Н. И. Виноградов. Он не забыл своего первого начальника штаба бригады и сумел убедить Михаила Петровича, что больше пользы он сможет принести на должности начальника отделения, отвечавшего за боевую подготовку и анализ боевого опыта экипажей подлодок. С марта 1943 года Августинович перешел на новую должность, на которой пробыл ровно год. В аттестации отмечалось, что Михаил Петрович