«Вот, например, как картина начиналась на самом деле. Идет поезд, огромная очередь в сортир…»

Тут дело не в том, что Алексей Герман хотел к чему-нибудь придраться, – здесь проявился разный взгляд на жизнь. Семен Аранович показал подвиг военных моряков и самоотверженный труд тех, кто помогал им на земле. Быт летчиков, их личная жизнь – все это есть в фильме. В конце концов, там действуют вовсе не ходульные герои. Но Герману этого было мало, он хотел сделать упор на трудностях бытия, на неустроенности, чтобы на этом фоне более ярко выглядел трагический итог короткой жизни летчика Северного флота. К тому же исполнитель главной роли, Родион Нахапетов, ему очень не понравился – слишком уж красив. Но чем же это плохо? Конечно, когда погибают люди, это в любом случае трагедия. И все-таки, если в мир иной уходит красивый, добрый, умный человек, становится особенно грустно на душе, словно бы кто-то намеренно выбирает лучшего на роль следующей жертвы. Понятно, что здесь я говорю не только о кино.

А вот о чем Юрий Герман писал Александру Штейну в то время:

«Написал одну пьесу, получилось, как говорят, ничего – взялся за другую, под названием «Далеко на Севере». Про фронтовых женщин-врачих. Получается хорошо, но немножко грустно».

Можно предположить, что литературная карьера Германа как началась словно бы по мановению волшебной палочки, так и продолжится. Ведь были подобные примеры – Александр Фадеев, Константин Симонов… Литературные генералы, они работали на страну, и государство им воздавало сторицей. Это нормально и естественно – людей, отдающих все силы, свой талант на службу людям, родине, надо поддерживать и поощрять, в особенности людей творческих профессий. Причина в том, что вдохновение не купишь в магазине. Не каждому тут повезет – вот ждешь вдохновение, а оно все не идет. Если же художника станут упрекать, что даром ест хлеб, что делает совсем не то, что надо, что не прислушивается к мнению тех, кто «наверху», тогда о вдохновении вообще не стоит говорить, словно бы никогда его и не было. В таких условиях могут существовать только послушные ремесленники, да и тем, видимо, не сладко.

И снова привожу отрывок из воспоминаний Александра Штейна:

«В заблуждении пребудет тот, кто по наивности станет разглядывать портрет вне его контекста со временем, не соотнеся биографию моего друга с биографией эпохи… Все было, не думайте, у сего обласканного рукой Горького литературного счастливчика. Его литературная жизнь напоминала приливы и отливы, которые я наблюдал на берегу Кольского залива, у того самого студеного моря, которое описывал Юрий Павлович в своих северных повестях и романах… «Ура» и «караул» сменяли друг друга в литературной критике книг Германа, равно как анафемы и панегирики, признания, полупризнания, отрицания – полные, частичные. А иногда было одно глухое молчание… Его то переиздают подряд, без разбора и отбора, даже и то, с чем, по совести, не так уж надо торопиться. А то фатально не хватает бумаги на книги, которые настойчиво требует читательская заявка… И снова молчание, словно бы и нет такого литератора – Юрия Германа».

Подтверждением этих слов стали события, которые произошли после того, как семья вернулась в Ленинград. Военная тематика себя отчасти исчерпала, и Герман пишет сценарии к фильмам «Пирогов», «Белинский». В основу сценария о знаменитом хирурге Николае Ивановиче Пирогове были положены повести «Начало» и «Буцефал», написанные ранее. Все складывалось неплохо, однако вскоре начались неприятности.