Правда, помимо различий в темпераменте, эти два человека проповедовали почти противоположные концепции возрождения военной авиации: Мильх хотел работать серьезно, методично, глубоко, без постановки неразумных сроков и целей. А Герингу требовалась «пропагандистская» авиация, численность которой могла бы удовлетворить фюрера и запугать Францию и Польшу, считавшиеся в то время наиболее вероятными противниками. В схеме Геринга главенствовало количество, а качество отходило на второй план… Проблема заключалась в том, что вмешательство министра авиации и главнокомандующего люфтваффе в сферу деятельности статс-секретаря ведомства весьма негативно сказывалось на возрождавшейся военной авиации. Особенно явно это проявлялось в кадровой политике. Третьего июня 1936 года начальник Генерального штаба люфтваффе Вефер, блестящий теоретик действий авиации в современной войне[160], но неопытный пилот, не справился с управлением своего личного самолета, и тот врезался в землю и взорвался. Даже не спросив мнения Мильха, Геринг назначил на место погибшего Вефера начальника административного департамента Министерства авиации Альберта Кессельринга, малосведущего в стратегии воздушной войны офицера, но преданного делу национал-социализма. Одновременно с этим Геринг своей властью сместил генерала Виммера с должности начальника технического управления люфтваффе и назначил на это место своего старого приятеля полковника Эрнста Удета – аса времен мировой войны, виртуозного летчика-испытателя, талантливого художника, хорошего товарища, неутомимого гуляку, запойного алкоголика, не имевшего соответствующего образования, опыта штабной работы и технической подготовки. Это оказалось очень серьезной ошибкой, приведшей к тяжелым последствиям и усугубившейся тем, что Геринг взял в обыкновение контактировать с Удетом, минуя его начальника, Эрхарда Мильха. К тому же с Удетом Геринг встречался очень редко, поскольку у премьер-министра Пруссии, председателя рейхстага, министра авиации, главнокомандующего люфтваффе, хозяина лесов рейха и без того было много дел…

Одним из таких дел являлась дипломатия. Геринг питал определенную неприязнь к служащим Министерства иностранных дел, «людям, которые все утро точат карандаши, а вечерами посещают светские чаепития». Он, видимо, страстно желал возглавлять это ведомство. К тому же Гитлер считал его ценным эмиссаром. Поэтому Геринг постоянно занимался вопросами внешней политики. Швеция, где он часто бывал, естественно, считалась его заказником. И даже несмотря на то, что шведы всегда принимали его довольно сдержанно, Гитлер упорно продолжал считать Геринга специалистом по Скандинавии. Это, впрочем, не всегда было плюсом, поскольку всякий раз, как шведские газеты осуждали преступления гитлеризма, Геринг получал разнос за то, что не смог заставить их замолчать… Поскольку же, пытаясь запугать шведскую прессу, в частности «Гётеборгскую газету торговли и мореплавания», он всякий раз лишь делал из себя посмешище в глазах всей Скандинавии, «первый паломник фюрера» вскоре очутился в замкнутом круге, выход из которого ему так и не удалось найти…

Геринга в рейхсканцелярии также считали специалистом по итальянским вопросам со времен его первой поездки в Рим в 1924 году, которая, как мы помним, не принесла ему славы… Но и три его посещения Италии в течение 1933 года тоже не увенчались успехом, потому что хорошо информированный Бенито Муссолини испытывал презрение к «бывшему клиенту психиатрической больницы», потому что Геринг довольно грубым тоном говорил с дуче о планах Гитлера, и, наконец, потому что посол Германии в Риме фон Хассель, следуя указаниям министра иностранных дел фон Нейрата, при любом удобном случае объяснял своим итальянским коллегам, что «Геринг […] не занимается вопросами внешней политики рейха». Посему Муссолини попросил Гитлера проследить за тем, чтобы германо-итальянские отношения «развивались по общепринятым дипломатическим каналам без привлечения специальных эмиссаров». И фюрер с этим согласился…