– Мама, я…
– Иди, твое время истекло! – Она просто ушла, даже не попрощавшись.
Я медленно открыла дверь и вышла из дома. Мое добровольное появление вызвало легкое удивление и разочарование у солдат, дежуривших у моей двери. Но как только я вскарабкалась в грузовик, они потеряли ко мне всякий интерес. Мне оставалось только наблюдать за тем, как солдаты врываются в дома и выволакивают на улицу сопротивляющихся новобранцев. Я все ждала, когда же появится страх или еще какие-то чувства при виде того, как избивали тех, кто выл от ужаса, а теряющих сознание от побоев грузили в машины, туши мяса, но спокойствие не покидало меня! Я видела, как один из солдат проломил череп соседскому парню, и труп несчастного оставили на пороге его же дома! Убитый горем отец пытался накинуться с ножом на офицера, но был хладнокровно застрелен. Они так и остались лежать на дороге – отец и сын, никому не нужные! Они были все лишь списанным материалом и уже не волновали Дракерианскую военную машину.
Вскоре грузовики были заполнены стонущими новобранцами.
– Добро пожаловать в новую жизнь! – сказал один из солдат, закрывая борт грузовика, и он был прав: мы начинали путь в абсолютно новую для нас жизнь.
– Они не имеют права! Это незаконно! – снова и снова повторял парень слева от меня. Его лицо было залито кровью, а в глазах светилась смесь гнева и страха. Он крепко сжимал в пальцах чей-то клок волос.
– Они теперь могут все! Мы отдали наш мир, почти не сопротивляясь, и теперь они могут все! Вы смеялись над моим братом и отцом, когда они присоединились к повстанцам, и говорили, что они зря рискуют головой! Так что ваши головы пострадают не зря! – рыдая, закричала Виола. Она была моей одноклассницей, и уж ее-то я никак не ожидала увидеть среди призывников. Ее родственники с первых дней высказывались против союза с Дракерианцами и одними из первых попали в списки «нарушителей мирной жизни». Когда же образовалось повстанческое движение, мой брат ушел вместе с ними.
«Почему же она не присоединилась к повстанцам?» – подумала я и заглянула в ее глаза. В них я увидела спокойную решимость. Вся ее истерика и слезы были хорошо отрепетированным спектаклем.
«Значит, ты задумала то же, что и я? Какая наивная глупость! У тебя нет ни единого шанса!» – мысленно фыркнула я.
Дракерианци вели тщательную сортировку новобранцев. И если у призывника были хотя бы мизерные магические способности, он попадал в элиту и имел шанс прожить дольше, если же магические силы были на нуле, его жизнь была очень недолгой. Такие солдаты попадали на передовую, где не проживали и года. У Виолы не было и намека на магические способности, а, соответственно, ни одного шанса на выживание, и все же она рискнула всем ради идеи!
Я со злостью посмотрела на остальных и увидела только страх, лишивший многих понимания того, что с ними происходит. Больше желающих погибнуть смертью храбрых не было…
– Пожалуйста, перестанет злословить! Лучше помогите мне? Этому парню совсем плохо! – Я протолкалась поближе к девушке у самого борта машины и увидела Вадима. У него был поврежден позвоночник, лицо было бледным от потери крови, и губы дрожали, когда он пытался говорить.
– Ирия, прошу, тебя прекрати эту боль! Я знаю, ты можешь это сделать, я не хочу стать одним из них?! – Он смотрел мне в глаза с мольбой о спасении, и мне вдруг показалось, будто бы он знает все тайны моей души.
«Почему же он тогда просит меня сделать это? Неужели он не понимает, как тяжело пойти на такое?!» – Мои мысли бились в такт с моим сердцем, и я чувствовала, как во мне что-то просыпается, изменяя меня навсегда.