Мгновенно ощутив слабость в ногах, Джеймс оперся о косяк двери.

– Как много вы потратили из ее состояния?

– Достаточно. – Ашбрук потупил глаза, выказав наконец некоторые признаки стыда. – И если она выйдет замуж за кого-то еще, то я… я предстану перед судом. Правда, не знаю, смогут ли они привлечь к суду герцога. Палата лордов я имею в виду. Но добром это не кончится.

– О, они прекрасно могут отдавать герцогов под суд! – с гневом произнес Джеймс. – Вы промотали приданое девушки, вверенной вашему попечению с младенчества. Ее мать была женой вашего близкого друга. Саксби на смертном одре попросил вас позаботиться о его дочери.

– И я о ней заботился, – пробормотал отец. – Растил ее как родную.

– Да, верно. Вы растили ее как мою сестру. – Джеймс пересек комнату и снова сел. – И все это время вы обворовывали ее.

– Не все время, – возразил его отец. – Только последний год. Или около того. Бóльшая часть ее состояния вложена в государственные ценные бумаги, и я не мог их тронуть. Я только… только одолжил, то есть немного позаимствовал. Мне чертовски не везло последнее время – это факт. Но я был абсолютно уверен, что до этого не дойдет.

– Не везло? – переспросил Джеймс голосом, полным отвращения.

– Теперь девушка уже получила предложение или два. У меня нет времени возместить все. Ты должен на ней жениться. И не только для того, чтобы сохранить поместье и этот дом. Если разразится скандал, наше имя будет опозорено. Даже если я верну то, что позаимствовал у нее, продав поместье, – это все равно не покроет моих долгов.

Джеймс ничего не ответил. Единственные слова, которые приходили ему на ум, были откровенно кощунственными.

– Было проще, когда твоя мать была жива, – продолжал герцог, немного помолчав. – Она помогала, ты ведь знаешь… У нее была светлая голова. Она была на редкость рассудительной женщиной.

Джеймс не смог заставить себя ответить и на этот раз. Его мать умерла девять лет назад. И меньше чем за десяток лет его отец умудрился разорить обширные владения, простиравшиеся от Шотландии до Стаффордшира и Лондона. И присвоил состояние Дейзи.

– Ты заставишь ее влюбиться в тебя, – сказал отец, опускаясь в кресло напротив Джеймса. – Она уже обожает тебя. Всегда обожала. Нам повезло, что бедняжка Теодора страшна как смертный грех. Все, кто просил ее руки, были настолько очевидными охотниками за приданым, что ее мать даже не рассматривала их предложения. Но с продолжением сезона все изменится. Она весьма милая и обаятельная малышка, если узнать ее поближе.

Джеймс заскрежетал зубами.

– Она никогда в меня не влюбится. Она видит во мне своего брата, друга. И она отнюдь не тупица.

– Не будь дураком, Джеймс. Ты похож на меня. А твоя мать всегда говорила, что я – самый красивый мужчина своего поколения.

Джеймс прикусил язык, чтобы сдержать язвительное замечание, и со вздохом проговорил:

– Мы можем рассказать Дейзи о том, что случилось и что вы натворили. Она поймет.

Отец насмешливо фыркнул:

– Ты думаешь, ее мать это поймет? Мой старый друг Саксби не знал, во что впутался, когда женился на этой женщине. Она ужасно сварливая, эта мегера. Настоящая фурия.

В течение всех семнадцати лет, что миссис Саксби и ее дочь провели в семье герцога, им с Ашбруком удавалось поддерживать сердечные отношения главным образом потому, что его светлость никогда не позволял себе каких-либо выпадов в сторону вдовы. Но Джеймс сразу же понял, что отец прав. Если мать Дейзи заподозрит, что опекун дочери растратил ее наследство, целая армия стряпчих будет колотить в дверь их лондонского особняка еще до наступления вечера. При этой мысли у Джеймса желчь поднялась к самому горлу.