Распахнула створку, и ворон важно шагнул в комнату. Встряхнулся, обдав меня холодными брызгами. А на улице-то дождь пошел, я и не заметила…

– Пр-риятного аппетита! – саркастично пожелал Карыч, оглядывая вывалившиеся на пол баранки.

– Спасибо, – вздохнула я, подбирая свой ужин. – Присоединяйся! – предложила великодушно, хотя баранок и было всего штук шесть. Ну, зато большие! А запасы пора пополнять…

– Что это ты не в столовой? – спросил ворон, перелетая на стол. – Впр-рочем и хор-рошо, что не там! И что не по парку шастаешь, делать-то мне нечего больше, как первокур-рсников по академии разыскивать! Собирайся-ка быстренько, я за тобой прилетел.

– Зачем? – невнятно спросила я, уже вгрызшись в баранку и запоздало вспомнив, что надо бы чайник поставить.

– Дело к тебе. Не у меня… – загадочно сказал Карыч и мотнул головой на окно.

А там… там и вправду была белочка! Не показалось, значит…

И не обычная белочка, а мырк-телепорт. Остренькая мордочка выглянула из-за оконной рамы и спряталась опять. На чем же он там сидит? Неудобно ж за камни цепляться, пусть хоть трижды белка…

А ворон тем временем прокаркал что-то, повернувшись к мырку, и зверек осторожно перебрался на подоконник, продолжая жаться к стене.

– Привет! – обратилась я к нему, медленно-медленно шагнула к окошку и протянула баранку. – Держи!

Мырк был знакомый: светло-коричневый с белым хвостом и белыми ушками, самый смелый из тех, что жили около ивы Тариса. Там уже трое спокойно у меня угощение брали, а этот, четвертый, даже на плечо прыгал пару раз. Правда, касаться себя не давал – исчезал сразу же. И вот прямо домой ко мне явился…

Но баранку не взял, зачирикал что-то очень возбужденно, замахал лапками, задергал хвостом. Явно ко мне обращался! Но как понять, что ему нужно?

– Поскольку ты милая и руками никого не хватаешь, – сказал Карыч, – а вдобавок еще и самочка, то решили к тебе за помощью обратиться.

Ну так-то самцом меня назвать нельзя, конечно… вот только очень уж странно ворон говорит.

Мырк заверещал еще интенсивнее, аж захлебываясь, а Карыч продолжал:

– Самочки – они почти всегда добрые и все пушистое любят. А бояться тебе нечего, они с нечистью договорились, что не обидит он тебя. Злого в нем ничего нету. Но он и не может, потому беспокойство одно: вдруг ты его обидишь.

Тут до меня дошло, что Карыч просто переводит слова белки! Правда, менее странными они от этого понимания не становились.

– Стоп, – попросила я. – Это мырк говорит, да? А о какой нечисти речь…

Стоп-стоп… Как там Сареш сказал? «Небольшой разумный хищник не питающий злых намерений…»

– Мырк… – хмыкнул ворон. – Белка-телепорт это! – И добавил важно так: – По-научному «скурус портао», это с лантуанского…

М-да. Местами кажется, что эта птичка академию закончила, не меньше!

– Пришел тебя о помощи просить для этой нечисти, поскольку плохо у нее все. Очень плохо, – подчеркнул ворон, покосившись на неумолкающую белку. – Ожоги сильные.

Точно. Та самая нечисть, которую студент огнем приложил в кустах колдовского можжевельника!

– Еды я ему принес, – сообщил Карыч. – Но не ест он. Звать взрослых магов – опасно, да и глупо – не покажется им зверь, лучше сдохнет. Боится очень. Вот белки про тебя и вспомнили. Но тоже опасаются: струсишь, мол, и позовешь взрослых.

– Я и сама не маленькая, – буркнула я, лихорадочно соображая, что взять с собой, кроме банальной аптечки.

Ну не совсем банальной, есть у меня там и средство от ожогов, и капельки от сердечного приступа, и универсальное противоядие даже имеется… Но еда? Чем можно накормить больного и давно голодающего зверя?