Понимал, чувствовал, не вписываюсь до конца в эту игру, в ансамбль. Вообще Блохин есть Блохин. На мой взгляд, он входит в тройку лучших форвардов за всю историю отечественного футбола. Ну, предположим, Стрельцов, Симонян, Блохин. Или в ином порядке. Но обязательно с Олегом. И Никита Павлович отчетливо сознавал, что ориентир все-таки на связку Блохин – Буряк. Да, в каких-то комбинациях я вполне мог поучаствовать, но роль забивного форварда мне явно не отводилась. Да и с позиций возраста, объективно, не попадал прочно в состав.

Гостевой матч с Ираном запомнится, наверное, на всю жизнь. Летели очень долго, через Италию. Добрались за полночь. Утром под окнами гостиницы – массовое шествие, шум, гам невообразимый. Оказалось, мы попали в самый кульминационный момент революционных событий в этой стране. Сотрудник наших спецслужб спешно вбегал в номера футболистов: «Зашторить окна!» Матч тем не менее не отменили. Валера Газзаев в том поединке руку сломал. Слава богу, вернулись в Москву. В программе «Время» сообщили, что в аэропорту, из которого нам удалось вырваться, произошел страшной силы взрыв, много народу пострадало.

И мне кто-то из земляков-костромичей присылает местную газету с заметкой о том самом матче со сборной Ирана. Все солидно: состав команд привели, характер встречи расписали и прочее. Дальше буквально сообщалось: единственный во встрече мяч с передачи Георгия Ярцева забил… Хидия Туллин. Ржали мы от души. Я до сих пор нет-нет, да в шутку называю Вагиза – Туллиным. Отзывается.

Вообще отношения между ребятами в той сборной были очень хорошими, доброжелательными, истинно товарищескими. Прямо-таки располагали к себе Рамаз Шенгелия, Давид Кипиани, царствие ему небесное. Но ближе остальных – киевляне. Да, не удивляйтесь. Мы очень уважаем друг друга, хотя даже на уровне ветеранских команд идет форменная «рубка», когда встречаются «Динамо» и «Спартак». Кстати, ни одной ничьей в наших матчах до сих пор не зафиксировано. Никогда не устраиваем низкопробное шоу на потеху публике, потому болельщики валом валят на такие встречи. Особенно в Киеве.

Не забуду, как в карты друг с другом резались. История характеризует атмосферу в сборной. Присели мы с Олегом Блохиным поиграть. Тут Хидя с Бессоновым предлагают: давайте двое на двое сразимся. «Вот еще, с вами, молодыми, играть», – фыркнули на них мы. Однако сыграли. Они обчистили нас до копейки, хотя именно я вкупе с Блохиным почитался чуть ли не сильнейшим по части карт. Переглянулись с Олегом: ну, что поделаешь… Утром Олег говорит: часть денег молодой Вова Бессонов вернул товарищу по клубу и сборной. Аналогично поступил и Вагиз Хидиятуллин. Все-таки, уважали они старших.

Вообще с Вагизом связано немало любопытных историй. У нас, к примеру, имелась общая, неотразимая примета. Перед той или иной игрой шли с ним в район платформы Тарасовская – покупали свежие газеты, заглядывали в парикмахерскую, – наводили этакий марафет. В один прекрасный день за нами увязался Сорокин, идет себе по пятам. У него – просто шикарные белокурые волосы. Вдруг Сашка садится в парикмахерской в соседнее кресло: «Что, если и мне постричься?» Хидя еще подначил нашего партнера: обязательно, мол, обкорнайся, за компанию.

Я испытал состояние, близкое к шоку, когда машинка прошлась аккурат посередине Сашкиной головы. Стало ясно: назад-то пути нет. Мы тут же с Вагизом ретировались. Вернуться на базу втроем – значит наверняка угодить под гром и молнии Бескова. Константин Иванович решит, что Сашка сделал это на спор – со мной или Хидей. Хоть в петлю лезь. А вечером игра с «Торпедо».