Эти законы проявляются в работе магнита: на больших расстояниях доминируют «зарядные» правила Кулоновского взаимодействия, а на микроуровне – законы разного направления.

Яркий пример смены направления мы можем увидеть на работе легких: на уровне альвеол идут процессы, подобные струям Уортингтона (ил. 25). Альвеола – пузырьковидное образование в лёгких, оплетённое сетью капилляров. Стенки альвеол – это та поверхность, на границе которой происходит газообмен. Толщина альвеолярной стенки составляет всего лишь около 0,0001 мм (0,1 мкм). В легких человека имеется до 700 миллионов альвеол с общей площадью поверхности 70–90 кв. м. Вот в этих микрозонах способны идти термические процессы в противоположном направлении.

Участие легких в теплопродукции – явление, открытое в 1960 году К.С. Тринчером, старшим научным сотрудником Института биофизики Академии наук СССР. Тринчер обнаружил, что процесс внутрилегочного термогенеза происходит при легочной гипоксии, или пониженном содержании кислорода. При обычной мышечной нагрузке тепло, выделяемое организмом, идет на обогрев окружающей среды, в то время как процесс, открытый Тринчером в виде рабочей гипоксии, направлен вглубь организма. Именно эта нереспираторная (недыхательная) функция легких и позволяет нам свободно дышать на лютом морозе.

Эти процессы внутрилегочных окислений жиров, приводящих к разложению воздуха до углекислого газа и воды внутри альвеолярного пузырька (конечной терминали дыхательных путей), Тринчер назвал «окислением жиров крови». Что позволяет нашим легким достигать такого чуда?

Оказалось, что в крошечном легочном пузырьке внутри альвеолы нет физико-химического запрета на превышение предельно допустимой температуры внутриклеточных окислений (не более 42 °C – температуры сворачивания белка), прежде всего благодаря эффективному отводу тепла по малому кругу кровообращения.

Ил. 86. Акустические волны Белоусова – Жаботинского

Рабочая «гипоксия», вызывающая процесс термогенеза в легких, – есть переход обычного человеческого дыхания на космическое. Огромный Космос потому и отражается в микрозоны, потому что туда проникает его часть – гравитационная. Это можно видеть и на примере клетки, в которую проходят волны Белоусова – Жаботинского (ил. 86).

Точка A относится к химическому волновому полю организма, т. е. находится вне ядра, а точка C является проекцией точки A в акустическом поле ядра. Эти точки расположатся на прямой, проходящей через центр ядра, и будут разделены ядерной оболочкой.

Оболочка ядра в этом случае играет роль собирающей линзы, пропускающей акустическую волну Слова в центр ядра.

Этим «уколом» и вводится Космос в клетку (подобно тому, как мы видим на ил. 55 и 56). Нечто подобное можно увидеть на примере глаза, в который через ту же собирающую линзу хрусталика вводится оптический «укол» земного мира. И потому для опознавания мира его первичный образ претерпевает троекратное преломление. Ведь наш земной мир находится посередине между большим Космосом и маленьким – мы есть продукт их взаимоотношения друг с другом через границу двух сред. Наше материальное «местожительство» возможно лишь между двух слоев – между сферой наших глаз и стенкой радиационных поясов Ван Аллена[13]. Оказалось, что пояса Ван Аллена имеют не две оболочки, как думали раньше ученые, а три, как и наш глаз. Внутренний третий пояс отличается от наружных стенок тем, что самопроизвольно возникает и исчезает, подобно полярному сиянию.

Тот же промежуточный мир существует на клеточной мембране клеток, которая тоже состоит из трех слоев (наружного белкового, среднего бимолекулярного слоя липидов и внутреннего белкового). Именно здесь, согласно физиологии пролегает граница между внешним и внутренним клеточным дыханием.