Можно ли топором отколоть глыбу тонн в двести?

Топором не отколешь. Но айсберг сам разрушается и без топора. От него постоянно отламываются глыбы. Так что топором можно просто взмахнуть…

Толщина среднего айсберга 50 метров, крупных – 500 метров. 90 % айсберга находится под водой. Самым крупным был айсберг, отколовшийся в 2000 году от шельфового ледника Росса Антарктиды. Его площадь была около 11000 кв. км, вес – триллион тонн, высота – 190 м, а площадь – 5800 кв. км. В этом айсберге 500 куб. километров пресной воды, весит такой айсберг чуть менее 500 миллиардов тонн.

Могут ли паруса яхты, расположенной на айсберге, заставить его плыть?

Айсберг – это не парусник, чтобы плыть по ветру. Он плывет по океаническим течениям. Айсберг слишком тяжелый для любого ветра, а парус яхты слишком мал. Капитан Врунгель опять нафантазировал, но… Его фантазия имеет практическое применение. Айсберги – огромные запасы пресной воды. Если его транспортировать туда, где нужна вода, было бы замечательно. Но каким образом? Идею подал капитан Врунгель. К айсбергу прикрепляют аэростатно-парусную систему, подготовленную к транспортированию айсберга к месту назначения, путем заполнения легким газом аэростатов, выводящее во взвешенное состояние парусную систему. Курс движения айсберга поддерживают дистанционным управлением парусной системы, осуществляемым с корабля сопровождения.

Словарь мореходов

Шкоты – корабельная веревки, при помощи которых натягивают паруса.

Снова серые облака, туманы, снова шубы пришлось надеть…

И вот однажды в морозную погоду мы идем не спеша. Вдруг как ухнет! Взрыв не взрыв, гром не гром – не поймешь.

Подождали, прислушались – тишина, потом снова: бабах! И опять тишина.

Я заинтересовался, заметил направление и повел «Беду» навстречу загадочному явлению.

И вот видим: на горизонте – подобие плавучей горы. Подходим. Нет, не гора, просто облако тумана. Вдруг из середины его вздымается столб воды, фонтаном падает в море, при этом глухой раскат снова разносится по океану и сотрясает «Беду» от киля до клотика.

Страшновато стало, но любопытство и стремление обогатить науку разгадкой непонятного явления победили во мне чувство осторожности. Я встал в руль и ввел судно в туман. Иду, смотрю – сосульки с бортов начинают падать, да и так заметно значительное потепление. Сунул руку за борт – вода только что не кипит. А перед носом в тумане вырисовывается нечто огромное, вроде сундука, и вдруг этот сундук – апчхи!

Ну, тогда я все понял: кашалот, понимаете, зашел из Тихого океана, простудился во льдах Южного полюса, подхватил грипп, лежит тут и чихает. А раз так, неудивительно и нагревание воды: заболевания простудного характера обычно сопровождаются повышенной температурой.

Можно бы загарпунить этого кашалота, но неудобно пользоваться болезненным состоянием животного. Не в моих это принципах. Напротив, я взял на лопату хорошую порцию аспирина, нацелился и только хотел сунуть ему в пасть, вдруг, понимаете, налетел ветерок, подкатила волна. Ну и, знаете, промахнулся, не попал. Аспирин рассыпался и вместо рта да в дыхало – в ноздри, так сказать.

Кашалот вздохнул, замер на секунду, зажмурил глаза – и вдруг опять как чихнет, да прямо на нас.

Ну уж чихнул так чихнул! Яхта взвилась под самые облака, потом пошла на снижение, перешла в штопор, и вдруг… хлоп!

От удара я потерял сознание, а когда очнулся, смотрю – «Беда» лежит на боку, на палубе огромного корабля. Фукс запутался в снастях, Лом – тот и вовсе вывалился от толчка и сидит тут же рядом, в несколько неудобной позе. А навстречу нам под защитой дальнобойных орудий шествует важной походкой небольшая группа господ, в чинах, судя по мундирам, не ниже адмиральских.