21 февраля 1913 года в России с невероятной пышностью отмечалось 300-летие царствования дома Романовых. «День празднования, – записал в дневнике император Николай II, – был светлый и совсем весенний. Настроение было радостное».

Торжественные литургии и молебны, на которых читалась специально составленная, начинавшаяся словами молитва «Крепость даяй царем нашим Господи», парады, балы у губернаторов и градоначальников, благодарственные слова императорскому дому. Казалось, ничто не помешает в 2013 году с еще большим блеском отметить 400-летие династии…

Генриху Ягоде повезло. По случаю 300-летия дома Романовых объявили амнистию. Она распространилась и на Ягоду ввиду незначительности его проступка. 16 июля 1913 года Генрих Григорьевич был освобожден из-под надзора полиции.

В справке записали:

«Ягода подвергнут был гласному надзору полиции на два года, считая срок с 16 июля 1912 года; по 16 июля 1914 года, но на основании Высочайшего указа от 21 февраля 1913 года срок этот Ягоде сокращен на один год».

Симбирский губернатор обратился в Департамент полиции:

«Препровождаю при сем на распоряжение Департамента полиции прошение гласноподнадзорного в городе Симбирске Генриха Гершенова Ягоды, ходатайствующего пред г. министром внутренних дел ему перейти на жительство в гор. Нижний Новгород.

Ягода за время нахождения под гласным надзором полиции в Симбирске ни в чем предосудительном не замечался».

Сохранилось и обращение Ягоды к министру внутренних дел:

«Особым Совещанием при Департаменте полиции я был назначен к административной высылке из Москвы сроком на два года под гласный надзор полиции с правом выбора своего места жительства. На первое время я выбрал город Симбирск, так как родина моя и местожительство моих родных город Нижний Новгород был объявлен на положении об усиленной охране на время Нижегородской ярмарки.

Теперь же, по окончании ярмарки и снятии положения об усиленной охране, я покорнейше прошу Ваше Высокопревосходительство разрешить мне въезд на родину мою, город Нижний Новгород, так как болезнь моя, туберкулез легких и острое малокровие, требует тщательного за мной ухода, который могут мне доставить только родные мои, живущие в Нижнем Новгороде.

Группа жандармов в штабе корпуса за работой.

1915. [РГАКФД]

После Первой русской революции казалось, что социалистическое движение потерпело поражение.

Одни уехали за границу. Другие, как Ягода, безропотно отбывали наказание

Проживая же в Симбирске, я не только не имею возможности лечиться, но даже доставить себе того питания, требуемое моим болезненным состоянием, так как не имею абсолютно никакого заработка. Вследствие всего вышеизложенного я еще раз имею честь покорнейше просить Ваше Высокопревосходительство не отказать мне в покорнейшей моей просьбе и разрешении мне переезда в город Нижний Новгород».

Разрешение дали. Царская власть не была мстительной.

Жизнь в подполье и ссылка Ягоду изменили. Не могли не изменить. Приученные восхищаться революционерами, мы не думали о том, что подполье – аморальная, циничная и преступная среда.

Арестованный и отправленный за решетку, он, конечно же, думал о том, кто его выдал. Высланный в Симбирск под надзор полиции, пытался понять, кто тайный осведомитель охранного отделения. Все революционеры друг друга подозревали в предательстве, в работе на полицию. Вот корни профессиональной подозрительности будущего наркома Ягоды!

Какие еще жизненные уроки – помимо презрения к закону и моральным нормам – он извлек из жизни в подполье?

Подпольщики – морально неразборчивые фанатики – гордились совершенными ими уголовными преступлениями. К тому же это – среда, где постоянно врали и обманывали. А как еще можно существовать, выдавая себя за другого человека. Ягода, как и руководивший им Сталин, привык не верить даже самым близким соратникам. О каком доверии может быть речь? Это понятие вовсе исчезло из его жизни.