Уилл:

Вероятно, ты, Гарри, действительно не испытывал иных чувств, но я уверен, что с тобой изрядно «церемонились». Ознакомление с этой страницей дневника огорчило меня. Мне даже в голову не приходило, насколько наивным был принц, коль скоро убедил себя в том, что окружающие могут забыть о его положении! Удивительно, что с такого раннего возраста человеку свойственно поддаваться самообману. Безусловно, товарищи Гарри отлично понимали, с кем состязаются, и легко проигрывали будущему королю. Клянусь Богом, те зимние детские турниры немало способствовали их придворной карьере в следующие два десятилетия.

Генрих VIII:

На занятия собиралось около дюжины юношей. Самым старшим был Чарлз Брэндон, тот парень, с которым я познакомился у ворот Шина. Ему уже минуло девятнадцать лет, но теперь наша разница в возрасте казалась не столь большой. В отличие от остальных Чарли привез в Лондон не его отец. Он погиб, сжимая штандарт с тюдоровским драконом, в той самой битве при Босворте, где Генрих VII отвоевал корону у Ричарда. Победитель не мог наградить геройски павшего знаменосца и вместо этого приблизил ко двору его сына, взяв на себя заботу о сироте. Таким образом, нас связала не только личная симпатия, но и в какой-то мере семейные узы.

Николасу Карью исполнилось шестнадцать. Будучи отменным красавцем, он очень любил наряжаться, заявляя, что крайне важно быть au corant[18] французской моды. Он обручился с сестрой Фрэнсиса Брайена, своего лучшего друга и сослуживца, также страстного поклонника французского стиля. Они вечно обсуждали, кто во что одет, и спорили о том, какие перья заменят меховую отделку головных уборов. Молодые люди имели склонность скорее к балам, нежели к военным искусствам, и, вероятно, поэтому Фрэнсис Брайен в дальнейшем лишился глаза на рыцарском поединке. Он прямо-таки наткнулся на копье противника. Зато впоследствии щеголял в украшенной драгоценными камнями глазной повязке.

Эдвард Невилл, ровесник Николаса, принадлежал к одному из самых влиятельных родов северных графств и в отличие от Брайена и Карью увлекался полевыми играми. Мы с Невиллом были весьма похожи, так что издали нас даже путали. Позднее это породило абсурдный слух о том, что он мой незаконнорожденный сын. Весьма интересная мысль, учитывая, что он старше меня почти на пять лет.

Пятнадцатилетних Генри Гилдфорда и Уильяма Комптона ничего не интересовало, кроме чтения военной истории и жаркого обсуждения планов вторжения во Францию. А Томас Уайетт[19], сын одного из королевских советников, был еще моложе меня. Он родился в Кенте и, подобно мне, провел детство в загородных замках. Томас писал стихи с раннего возраста, хотя никогда не показывал мне своих первых опытов.

Уилл:

Чему вам следовало бы порадоваться. Ведь одной из героинь уайеттовских пасторалей в Кенте стала Анна Болейн… Вероятно, с ним она впервые познала восторги любви. Какая знаменательная честь. Позже он посвятил ей много нескромных стихов, которые благоразумно утаил от Гарри.

Генрих VIII:

Когда я в тот день спустился по лестнице в Рыцарский зал, большинство моих приятелей уже натягивали защитные жилеты. Значит, сегодня у нас будут уроки фехтования и, наверное, занятия по рукопашной борьбе.

Брайен и Карью пришли следом за мной, притащив большую черную штуковину, которую опустили на пол с громким лязгом.

– Поглядите-ка! – хором крикнули они. – Вот вам новые итальянские доспехи!

Мы тут же бросились смотреть. Все, кроме Брэндона. Он стоял, скрестив на груди большие сильные руки.