– Свершилось! – воскликнул Линакр, широко распахнув дверь.

Я вскочил с колен.

– Сын, – добавил он. – Живой.

Врач пригласил меня проследовать за ним.

Екатерина лежала, откинувшись на подушки, словно труп на смертном одре. Она не шевелилась. Что с ней… Жива ли она?

Де ла Са массировал большой, растянутый живот роженицы. Из ее промежности изливались обильные струи темной крови и стекали в серебряную миску. Иногда появлялись и кровавые сгустки. Екатерина застонала и пошевелилась.

– Взгляните на сына, – услышал я голос Линакра.

Он отвлек меня от созерцания ужасного зрелища, кое являла моя измученная схватками и истекающая кровью жена. Мария де Салинас, леди Уиллоби, уже искупала младенца, смыв с него кровь и слизь.

Каким же он оказался крошечным! Будто котенок. И я сразу понял, что он слишком мал и не выживет.

– Мы подумали, что лучше всего немедленно окрестить его, – сообщил Линакр. – И уже послали за священником.

Я кивнул, осознавая, что означают его слова. Надо окрестить его быстро, пока он не умер. Без всяких церемоний. Подойдет любой священник.

На пороге появился молодой священник, спешно призванный из дворцовой церкви, где исполнял рутинные обязанности младшего клирика. На ходу оправляя сутану, он тащил сосуд со святой водой.

– Приступайте, – велел я ему.

Мария уже вытерла ребенка и завернула в покрывало.

– Его… рубашка… – слабо запротестовала Екатерина.

– Она имеет в виду крестильную рубашку, – пояснила Мария.

– У нас нет времени, – бросил я равнодушно.

Мое сердце окоченело, как рука, прижатая к ледяному металлу.

– Рубашка…

– Она наготове, ваша милость, я принесу ее, – мягко успокоила Екатерину Мария.

Она просунула младенческую головку в красивый ритуальный наряд, но не стала расправлять его, как требовали правила таинства.

– Кто крестные родители? – спросил священник.

– Вы, Мария, и вы, Брэндон, – быстро сказал я.

Какая разница? Можно назначить кого угодно. У них не будет никаких обязанностей по отношению к выросшему ребенку.

– Имя?

– Уильям, – произнес я.

Славное английское имя.

– Я нарекаю тебя Уильямом во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Брызги святой воды окропили нежный лобик младенца.

Его быстро завернули в теплое одеяло, положили возле жаровни и дали теплого молока. Чудо, если он выживет. Господи Иисусе, молю Тебя о чуде.

Принц Уильям умер, прожив семь часов. Когда у Екатерины появилось молоко, он уже два дня лежал в могиле, одетый, точно в саван, в крестильную рубашку.

Уилл:

К зиме и до нас дошли печальные новости: король потерял очередного сына. Впервые люди встревожились и начали молиться. Прошло пять лет со времени женитьбы короля, а он все еще оставался бездетным.

Генрих VIII:

Я пришел к Екатерине, и мы утешили друг друга. Я старался подавить в своей душе зловещие сомнения и именно тогда решил, что впредь никогда не буду огорчать и расстраивать жену глупыми ссорами. Я глубоко сожалел, что наговорил ей много жестоких слов. И зачем я только упомянул об этом проклятом разводе?

Екатерина вновь забеременела. В Англии мы ждали веселого Рождества, и я надеялся, что таким же оно будет для французской королевской четы – Марии и Людовика.

Последние несколько месяцев я прожил в горести, но у меня оставались надежды на лучшее. Однако с ними пришлось покончить в первый же день нового, 1515 года, когда меня вновь призвали государственные дела. Умер король Людовик. Все тщательно составленные планы развеялись вместе с его последним вздохом. Францией теперь будет править Франциск I. Его супруга Клотильда получила титул действующей королевы, а моей сестре отныне суждена роль королевы вдовствующей, столь же бесполезная, как выращивание свиней в земле турков.