– Мы живем одной семьей с маэстро, – увлеченно продолжал Сандро, – вместе едим вон за тем длинным столом, спим мы в том помещении, – он указал пальцем направо. – Мы здесь одна семья, одно братство, как говорит Учитель. Мы сами распределяем между собой обязанности – убираем боттегу, делаем покупки, ну и, конечно, готовим штукатурку и растираем краски. А те, что поискуснее, делают росписи какой-нибудь фигуры, всегда в строгом соответствии с эскизом на картоне самого маэстро. Запомни это – Учитель требует подчинения и никакой выдумки от себя! А еще он ценит доверие! Вон в той сумке, – он показал на серый мешочек, привязанный веревкой к потолочной балке, лежат деньги. Любой из нас может брать оттуда столько, сколько нужно для покупки продуктов с базара.

Они вместе вошли в первое помещение с очень высоким потолком. Здесь с одной стороны стояли кузнечный горн, мехи и наковальня для обработки молотом металла, а с другой – огромные подмостки для ваяния величественных статуй. В других, еще более просторных помещениях, стояли печи для плавки, столярные столы. Здесь же был склад мела, воска и других материалов.

– Позволь познакомить тебя с Пьетро Перуджино, – сказал Сандро, указывая на сосредоточенно склонившегося над картиной ученика, тот был старше Леонардо лет на шесть, – это Леонардо из Винчи, наш новый подмастерье.

– Зови меня просто Перуджино, – сказал тот, не поднимая головы, чтобы не отвлечься ненароком. Сандро, отводя от него Леонардо, прошептал:

– Не будем ему мешать. Перуджино очень талантлив, особенно в стенных росписях, так считает Учитель. Когда поступает заказ на изготовление алтарных образов и фресок, Учитель обычно поручает это дело ему. Перуджино родом из бедной семьи, и это отразилось на его характере, сделав его скверным и тяжелым. Не удивляйся когда увидишь, как он скуп. И он никому не доверяет, а потому имеет обыкновение все ценное носить с собой. Но это, надо признать, один из лучших учеников боттеги и Учитель вынужден прощать ему его недостатки.

– А вот и Лоренцо, Лоренцо ди Креди, тоже наш новый подмастерье, – мимо них пробегал мальчик, почти ребенок, деловито неся в обеих своих маленьких руках довольно тяжелую форму для отливки нательных серебряных крестиков. – Он поступил сюда недавно, сразу после обучения у своего отца, золотых дел мастера.

– Что это за записные книжки, Сандро, которые вы все носите с собой? – спросил Леонардо, заметив у учеников сшитые вместе листья бумаги, торчавшие из их карманов.

– Это не книжки, а альбомы. Это требование Учителя. Они всегда с нами, где бы мы ни были. В них мы делаем моментальные наброски с предметов, которые кажутся нам интересными, беглые портреты людей с выразительными чертами лица и даже маленькие сюжетные сценки. Таким образом Учитель приучает нас, своих учеников, к пристальному изучению реальной натуры. Он уверен, что это важное средство для познания окружающего мира. – ответил ему Сандро, крайне уважительно отозвавшись об Учителе. – Ты убедишься, Леонардо, что маэстро Верроккьо удивительно талантливый и очень образованный человек! В свои 31 год он добился всего сам, став известным на всю Фьоренцу скульптором, ювелиром, художником, резчиком и даже музыкантом. И его приводит в ярость, что сейчас во Фьоренце на нас, художников, смотрят как на обычных ремесленников, словно мы строители какие или маляры.

Первым заданием, которое получил Леонардо от Учителя, было растирание красок и прочей черной работы, что, по убеждению Учителя, было прямым путем к постижению законов живописи и рисунка. Друзья по боттеге с недоверием смотрели на нового подмастерье, не понимая, как можно все делать левой рукой, в том числе – штриховать рисунки слева направо.