Сделав над собой усилие, Андрей Макарович взял трубку и как можно ровнее произнес:

– Слушаю.

– У меня тут такое дело… До меня вдруг стали доходить кое-какие неприятные слухи.

– О чем это вы?

– Слышал, что вас хотят перевести на новое место.

– Эти слухи идут с того самого дня, как я занял эту должность, – уверенным тоном ответил Курганов.

– Значит, с поставками все в порядке?

– В полнейшем! – заверил генеральный директор, почувствовав, как неприятно пробежал по плечам озноб.

– И наши договоренности остаются в силе? А то, знаете ли, у меня имеются некоторые планы…

– Разумеется! – как можно бодрее отозвался Курганов.

– Вот и славно.

В трубке тотчас раздались короткие гудки. Андрей Макарович с облегчением положил трубку на рычаг, принявшую ее с легким щелчком.

Федор Тимофеев включил компьютер и вошел в электронную почту. Его ожидали два сообщения. Первое пришло от девушки, с которой он познакомился в Арабских Эмиратах, где прекрасно провел с ней время. Едва ли не ежедневно бедняжка забрасывала его письмами, надеясь на взаимность, но ни о каком продолжении отношений не могло быть и речи. И вообще Федор Юрьевич очень пожалел, что оставил ей свой адрес. В следующий раз придется действовать более осмотрительно.

Второе письмо было деловое, короткое: «Все получилось как и планировалось». И здесь же была прикреплена фотография Степана Шабанова, выходящего из полицейского участка. За прошедшие годы тот очень изменился, заматерел. Превратился в крепкого мужика, от которого веяло недюжинной силой. Плечи его раздались, грудь выпрямилась, он превратился в настоящего атлета. От прежнего угловатого подростка остался разве что вихор, непокорно торчавший надо лбом. Следовало предположить, что столь же кардинально Степа поменялся и внутренне.

Распечатав фотографию, Федор Юрьевич вышел из кабинета и заторопился к начальнику службы безопасности Глебу Абрамову. Тот, сидя в своем большом кожаном кресле, встретил его скупой приветливой улыбкой, вот только в глазах привычная настороженность. Он был не из тех людей, что бросаются на грудь от восторга чувств: холодным, сдержанным, умевшим даже при самых неблагоприятных обстоятельствах контролировать ситуацию.

Положив на стол Абрамову снимок, Федор Тимофеев сказал:

– Скоро этот человек должен появиться у нас в городе. Не удивлюсь, если он появится под другой фамилией…

– Что ему нужно у нас?

– Уверен, он будет рыскать вокруг карьера.

– Кто он? – поднял снимок Абрамов.

– Тот, кто умеет взламывать любые замки.

– Почему мне об этом ничего не известно? – в упор посмотрел начальник службы безопасности на Тимофеева.

– Хм… Этот вопрос не ко мне. Это вы должны спросить у своих людей. А у меня свои источники. Говорю вам потому, что все-таки мы работаем на одно дело.

– Хорошо. Встречу и прослежу, – пообещал начальник службы безопасности, положив фотографию в стол. – Я у вас хотел проконсультироваться по делу Феликса Крутского.

– Что там?

– Помните, он исчез с деньгами?

– Но ведь его обнаружили убитым, – удивился Тимофеев.

– Не совсем так, мы провели собственное расследование, по нашим данным, он жив и его следы уводят в Москву, к банку «Заречье».

– Вот как? Любопытно!

– Во всяком случае, там видели человека очень похожего на него. Мне нужно разрешение, чтобы как следует тряхнуть этого человека.

– Делать этого пока не следует, – строго наказал Тимофеев, – я сам попробую разобраться с ним по своим каналам.

Шабанов прибыл в Дружный без приключений. Не утомила даже дорога, не заметил, как пролетели восемь часов – разместившись в хвосте салона, он прекрасно выспался, так что был весьма удивлен, когда, открыв глаза, обнаружил, что самолет идет на посадку, и через перистые облака просматривается пробуждающаяся темно-зеленая тайга. Еще через несколько минут шасси коснулись бетонной полосы, и лайнер, слегка подскакивая на мелких неровностях, покатился к стоянке.