В этой книге мы вместе с доктором Киссинджером исследуем влияние ИИ на восемь ключевых сфер человеческой деятельности и мышления. Нашей высшей целью станет философское осмысление поиска жизнеспособной стратегии, которая позволит сохранить баланс между возможностями и рисками этой революционной технологии. Для этого доктор Киссинджер анализирует перспективы сосуществования человека с ИИ, а в будущем – их возможную коэволюцю, т. е. совместное развитие. Его рассуждение о взаимодействии органического и синтетического разума подводит нас к ключевому вопросу: движемся ли мы к миру, где ИИ уподобляется человеку, или же к миру, где человек начинает походить на ИИ?

После выхода своей первой книги об эпохе ИИ доктор Киссинджер все яснее осознавал нарастающую ограниченность человеческого разума на излете технологической эры. Любое объяснение, выходящее за пределы человеческого понимания или творческих возможностей, кажется нам бессмысленным. Наш разум инстинктивно отвергает такие концепции как примитивные и несостоятельные по сравнению с научными аргументами – ведь согласиться с ними означало бы сделать шаг назад. Но такая позиция таит в себе серьезную опасность.

Если, как говорил Артур К. Кларк, «любая достаточно развитая технология неотличима от магии», а чудеса создаются из математики, будущее должно быть необъяснимым, ошеломляющим, даже, пожалуй, волшебным. На протяжении десятилетий нашего знакомства доктор Киссинджер щедро делился с нами своими уникальными знаниями в области государственного управления – этой тонкой материи человеческих взаимоотношений. Он тогда же объяснял нам: хотя разум и ограничен доминирующей парадигмой мышления[7] – той, что дает людям иллюзию власти над миром, – но он бессилен выработать парадигму, которая сохранила бы нашу власть над самими собой.

И потому, продвигаясь вперед, мы не должны полагаться на один лишь разум, исторически считающийся первоисточником величайших человеческих достижений. Но принижать его значение тоже не нужно. Если в своих классических работах Киссинджер выстраивал гармонию идеализма и реализма, то в своих поздних исследованиях будущего он предлагает осмыслить качественно иную пропорцию. Речь идет о поиске равновесия между традиционной эмпирической природой истины и принципиально новым знанием: тем, что философски превосходит человеческий разум, но еще не обрело исторической завершенности. Как внешняя политика не может позволить себе полностью погружаться в одну из крайностей, так и наша концепция будущего не должна выстраиваться на однобоких категоричных установках.

ИИ, таким образом, представляет собой уникальную задачу, требующую особых подходов – да таких, которые поначалу могут показаться иррациональными или чрезмерно парадоксальными. Действительно, сценарии, описанные в этой книге, поражают воображение. Однако доктор Киссинджер, называвший себя в наших беседах (и не только) всего лишь рядовым исследователем человека и его, вероятно, окончательного творения, неизменно предупреждал: главная опасность ИИ заключается в том, что мы можем слишком поспешно или самонадеянно заявить о его понимании.

Глубина его интеллекта и редкая проницательность – качества, которые нам, скорее всего, больше не доведется встретить в ком-либо другом. Просто невозможно себе представить, чтобы человек в возрасте 93 лет сумел погрузиться в совершенно новую и ранее неизвестную область технических знаний. С его неутолимым любопытством, жаждой познания и оптимизмом, подкрепленными преданностью работе и чувством долга, никакая физическая или душевная боль не могла заглушить его неудержимого интереса к прогрессу. Преодолевая недуги, вызванные старостью, каждый новый день он встречал с твердой решимостью сделать вместе с миром очередной шаг вперед. Его несокрушимая сила духа, возможно, проистекала из железной самодисциплины, что была закалена тяжелыми испытаниями его юности, отточена на войне и проверена десятилетиями напряженной общественной деятельности.