Прибывший доктор, Афанасий Михайлович Мезенцев, сосед Давыдовых по Пречистенке, констатировал скользящую рану – ту самую царапину на левом виске, – кою тут же замотал бинтом, ну и велел на всякий случай полежать денька два-три.

– Может, у вас, Денис Васильевич, еще и сотрясении мозга! Да, небольшое, но очень может быть.

Несмотря на все уговоры Американца, Дэн все же отправился домой, причем немедленно, с доктором, тем более что тот как раз и явился на собственной бричке, запряженной смирной каурой кобылкой. Так вот, неспешно, и потряслись по мощеным улочкам-переулкам, любуясь одетой в строительные леса красавицей Москвой. Люди здесь жили степенно, не суетно, никакого сравнений со столицею! В палисадниках многочисленных частных особнячков росли яблони, груши и сливы, во множестве зеленели смородина и крыжовник, изредка встречалась и алыча, но это уже среди истинных садово-огородных гурманов.

– И все же хорошо у нас, в Первопрестольной, – втянув полной грудью медвяный московский воздух, не выдержав, признался Денис. – Куда лучше, чем в Петербурге.

– Да уж, куда лучше! – подогнав кобылку, тотчас же согласился Мезенцев. Согласился и продолжил, растягивая слова со всей старомосковской важной неторопливостью: – В столице-то, однако, да-а-а! Суета кругом, суета. А здесь у нас, на Москве-матушке, ох, красота! Воздух какой, яблони… Ну разве ж тут и не жить? А, Денис Васильевич?

– Да здесь только и жить! – тут же с энтузиазмом поддержал гусар. – Отстраивается Москва, хорошеет! Чай, не всю пожгли французы.

– Да уж, не всю.

– А что та несчастная девушка? Ну, которую у Хитровки застрелили, помните? – неожиданно осведомился Давыдов. Понимал, конечно, что доктор вряд ли что может знать, однако… Однако же пациентов у него хоть много, но и молодых дев на Москве пока что убивали нечасто… Нет, убивали, конечно же, но не так часто, нет. Кто-то что-то мог и рассказать по время приема.

– Ах да, – вспомнив, Мезенцев погрустнел. – Славная, говорят, была девушка. Веселая. Как бишь ее… Кажется, Катерина…

– Да-да, Катенька Изольдова, – подтвердил Дэн. – Не поймали еще убивца?

– Да нет! О том и в газетах писали, что, мол, идет следствие. В «Московских ведомостях» именно так и написано, а уж они зря трезвонить не будут. Сыскали бы убийцу, так бы сразу и написали: мол, нашли.

Давыдов тут же покивал:

– Ну, это понятно.

– Я ведь и редактора сей газеты хорошо знаю, князя Петра Иванович Шаликова, – ухмыльнувшись в усы, похвалился Афанасий Михайлович. – Он у меня как-то насморк лечил.

– Князь Петр Шаликов? – встрепенулся Денис. – Литератор? Так и я ж с ним знаком! Но так, шапочно… Он больше с Вяземским, с Петром… Да-да! – припомнил гусар. – Вяземский мне про Шаликова и рассказывал. Мол, тот женился на какой-то немке, которая курит и пиво пьет!

– Так и есть. – Доктор невозмутимо подогнал лошадку. – На немке. В православном крещении – Александра Федоровна. Господина Лейсена, майора Георгиевского внутреннего батальона, дочь.

Вот это уже Дениса Васильевича, честно говоря, не интересовало. С кем там этот Шаликов живет, пьет ли его супруга пиво и курит ли – до всего этого не было бравому гусару абсолютно никакого дела. Однако ж беседу Давыдов поддерживал, надеясь получить хоть какую-то информацию об убийстве несчастной девушки. Так похожей на ту… в будущем… с синими сапфирами… которую тоже убили, да. Как-то это все связано, что ли. Будущее – с прошлым. Прошлое – с будущим. Кстати, не надо забывать, что там, в будущем, еще и другую девушку убили. Ту, что как две капли воды походила на юную танцовщицу Ульяну!