Андрей Владимирович Власов был единственным в Ломакино портным.

В письмах, которые будут приведены в нашей книге, мы исправили орфографические и пунктуационные ошибки, поскольку они затрудняют чтение. В авторской орфографии письма А.А. Власова воспроизведены в публикации к. ист. н. Натальи Перемышленниковой (Источник, 1998, № 4).

Автор очерка – личный секретарь Власова, поручик РОА В. Осокин.

Протоиерей Александр Киселев. Облик генерала А.А. Власова. Записки военного священника. Второе дополненное издание. Нью-Йорк, 1977. С. 45.

В эвакуацию А.М. Власова попала на станцию «Сорочинская», Чкаловской (Оренбургской) области, и в Горьковскую область ее удалось перевезти только в 1942 г.

Ульяна, как ее назовет Власов в своем письме к жене.

Не то, что жена… Анна Михайловна Власова, как мы уже говорили, была человеком весьма твердых устоев и, когда она узнала о взыскании алиментов с мужа, произошла ссора, принявшая весьма затяжной характер. Как видно из переписки, и в 1941 году, и в 1942 году Власов вынужден был снова и снова доказывать жене, что прекратил всякие отношения с Юлией Осадчей. И тут он, отметим это, забегая вперед, нисколько не лгал. У него тогда, действительно, не было никаких отношений с Юлией, поскольку он был увлечен романом вначале с А.П. Подмазенко, а потом с М.И. Вороновой.

Ряд современных историков полагает, что компрометация Тухачевского была работой самих немцев, и всю операцию разработали в ведомстве Канариса. Однако неопровержимых доказательств этому нет.

Виктор Филатов. Власовщина. РОА: белые пятна. М., 2005. С. 115–116.

А.А. Власов никогда не был руководителем группы военных советников.

Любопытно отметить тут, что А.А. Власов родился в весьма примечательном краю. Мы вспоминали об имениях Василия Александровича Пашкова и Антона Генриха Жомени, расположенных в ближайшем соседстве с Ломакино. Но тут же и Григорово – родина протопопа Аввакума, не так уж и далеко – Дивеево, Болдино – так много говорящие русскому сердцу названия.

Еще одно любопытное совпадение. Власов начинал войну, командуя мех. корпусом. В конце войны, для пленения Власова тоже будет послан мех. корпус.

31 августа 1941 года по распоряжению А.А. Власова полевым управлением 37-й армии Анне Михайловне Власовой была послано удостоверение, что она, действительно, является женой командующего 37-й армией, генерал-майора Власова.

Полностью показания А.П. Подмазенко смотри в Приложении к этой книге.

Поразительно, но Власов сохранил партбилет и в немецком плену. Из протокола обыска, проведенного 13 мая 1945 года в отделе контрразведки «СМЕРШ» 13-й армии явствует, что у Власова в числе прочих документов был изъят партийный билет члена ВКП(б) № 2123998.

Если судить по сохранившимся письмам Власова, он дважды был «удостоен счастья видеть самого большого в мире человека» – 11 февраля и 8 марта 1942 года. Поэтому эпизод с ноябрьской встречей представляется вымыслом. Кроме того, судя по «Журналу посещений И.В. Сталина в его кремлевском кабинете», 10 ноября у Сталина вообще не было приема. Не значится фамилия Власова и в другие, за исключением 11 февраля и 8 марта 1942 года, дни.

Мария Романовна Чижма, знакомая А.П. Подмазенко, жила в Москве в Чудовом переулке.

Таня и Коля – родственники Анны Михайловны Власовой, проживавшие в Москве в Теплом переулке.

«О том, что Власов попал в окружение противника, я узнала из письма работника полевой почты № 1550 Затравкиной, по лученного мною в декабре 1942 года. В этом письме Затравкина сообщила, что Власов уже 6 месяцев находится в окруже нии противника, и что адресованные ему письма направляются на базу ППС № 64», – показывала А.П. Подмазенко на допросе.

Власов имеет ввиду совещание у Сталина 8 марта 1942 года, на котором он присутствовал с К.Е. Ворошиловым, В.М. Молотовым, Л.П. Берией, Г.М. Маленковым, Б.М. Шапошниковым, А.М. Василевским, П.Ф. Жигаревым, А.М. Новиковым, А.Е. Головановым.

Признаемся, что и мы, хотя и располагаем большей, чем Агнесса Павловна Подмазенко, информацией, тоже не можем понять, как же все-таки собирался устроить свою семью после войны Андрей Андреевич Власов.

Апологеты генерала Власова, основываясь на сводке Совинформбюро от 13 декабря 1941 года и интервью, которое Власов дал 16 декабря 1941 года, пытаются опровергнуть свидетельство начальника Штаба 20-й армии генерал-майора Л.М. Сандалова. Ссылаются они при этом и на приказы, подписанные Власовым, забывая, правда, уточнить, что приказы эти датированы второй половиной декабря 1941 года и началом 1942 года.

Она именовалась «наступательной армейской операцией в зимних условиях по принципам теории глубокой операции».

Справа от 20-й армии наступала 16-я армия генерала К. Рокоссовского, слева – 5-я армия генерала Л. Говорова.

После войны, будучи начальником штаба Московского военного округа, генерал-полковник Л.М. Сандалов попал в авиакатастрофу и повредил позвоночник. В инвалидной коляске он работал над книгами: «Погорело-Городищенская операция», «Труд ные рубежи», «Пережитое», «На Московском направлении», вспоминая дни войны. Отметим попутно, что сам Власов, если судить по его письмам и по показаниям его адъютанта майора Кузина, Сандалова уважал: «Власов, работая в 20-й армии, считался, уважал и хорошо отзывался, как о военном работнике, только о начальнике Штаба армии генерал-майоре Сандалове».

«Представь себе, – писал 15 января 1942 года А.А. Власов своей законной супруге, – я получаю со всех концов необъятного нашего дорогого Отечества посылки на свое имя. Люди, зная меня, только по газетам шлют нам продукты, теплые вещи и вообще крепко заботятся о нас. Вот, например, вчера мне из Пензы рабочие прислали лично: часы ручные и на них надпись мне, теплые вещи и даже яблоки и вино».

Виктор Филатов. Власовщина. РОА: белые пятна. М., 2005. С. 33–34.

А.И. Микоян писал, что «И.С. Сталин за время войны не участвовал ни в заседаниях Оргбюро, ни Секретариата». Заседания Политбюро ЦК ВКП(б) совмещалось с заседаниями ГКО (Государственный комитет обороны).

Тогда, в декабре 1940 года произошла его первая встреча с Власовым. Андрей Андреевич был его содокладчиком на совещании, посвященным учебным задачам перед Вооруженными силами в 1941 году.

Обвинялся К.А. Мерецков по статье 58, пункты 1 «б», 7, 8, 11 УК РСФСР.

Архивно-следственное дело № 981697 в отношении Мерецкова уничтожено 25 января 1955 года на основании указания ЦК КПСС и распоряжения председателя КГБ при СМ СССР И.А. Серова, вследствие подробности этого дела неизвестны.

Генерал-полковник Локтионов Александр Дмитриевич, зам. наркома обороны СССР и командующий войсками Прибалтийского Особого военного округа, был расстрелян без суда 28 октября 1941 года в городе Куйбышеве.

Герасимов П. Для советских солдат не было непреодолимых преград. «Военно-исторический журнал», 1967, № 7.

Дягтерев Г.Е. Таран и щит. М., 1966. С. 144; Егоров П.Я. Маршал Мерецков. М., 1974. С. 118.

Майор Константин Антонович Токарев с начала зимы 41-го года был комиссаром лыжного батальона «Дар Валдая». Затем после ранения и контузии – спецкором «Фронтовой правды», а потом и «Красной звезды». Как он попал в биографы генерала Власова, неизвестно, но биограф из него получился весьма специфический. Как сообщила «Комсомольская правда», в 1962 году Токарев побывал в Долине смерти, и здесь «ему удалось разыскать в дупле старого дуба схороненную во время выхода из окружения свою брезентовую сумку – там были дневники и записи из 42-го». Записи эти, очевидно, предназначались для книги «Сталинский полководец», но сгодились они и для перестроечного времени. Есть в записках Токарева и прямой компромат на генерала: «Незадолго до бегства к немцам Власов отпросился на побывку – на родину, в сельцо Ломакино, и отвез туда памятник отцу. Из гранита был изваян бюст бородатого и лобастого мужика с крестом на шее – тот был церковным старостой, кулаком и эсером. «Отцу – от сына» – гласила надпись на надгробье. Эсеровскую закваску Власов глубоко прятал все годы своей карьеры. Ради нее, будучи военным советником у Чан Кайши, он «разработал» тому рапорт на его соперников, за что удостоился похвалы и ордена Золотого Дракона. Товарищи по группе советников исключили его за это из партии, но московские доброжелатели сделали все, чтобы замять дело»… Присутствуют в записках Токарева и психологические изыски, и исторические обобщения: «В бору под деревней Щелковка, где горбились штабные блиндажи и землянки, еще залитые весенней водой, я навестил в избе члена Военного Совета И.В. Зуева. Он рекомендовал Власова на должность командарма, и теперь на него свалилась вся тяжесть ответственности за пропавшего генерала… В генеральской избе я нашел свою „зачитанную“ Власовым работу „Грозный и Курбский“ (до войны я занимался историей, был аспирантом Ленинградского университета) с множеством его замечаний, из которых понял, что первого он ненавидел за „опричину“, а перед вторым преклонялся, как перед историком. Такие же заметки оказались и в старинном издании „Сказаний“ князя Курбского с предисловием издателя – историка Устрялова…». Ну, а завершаются «записки» Токарева фантастическим повествованием о том, что якобы Токареву, как бывшему биографу Власова, разрешили присутствовать при его допросах в Москве, и Токарев не раз разговаривал с ним и на Лубянке. Впрочем, никаких откровений генерала Токарев не сообщает, говорит только, что сокамерники генерала завистливо удивлялись – как это удалось ему выпросить двойную норму питания».

Как утверждал зондерфюрер Ф. Тондорф, присутствовавший при допросе Власова у генерал-полковника Линдемана, Власов рассказывал о своем плане прорыва 2-й Ударной армии из окружения и этот момент и запечатлен на известной фотографии. Однако никаких упоминаний об этом плане в протоколе допроса нет.

Гитлер пришел к убеждению, что Франц Гальдер «не соответствует тем психологическим требованиям, которые предъявляет занимаемое им положение». После покушения на Гитлера, предпринятого 20 июля 1944 года, Гальдер был заключен в концлагерь Дахау. Освободили его американцы 28 апреля 1945 года.

Расшифровка и реконструкция их осуществлена А. Бахваловым.

В газете «Новое слово» (Берлин, 19 июля 1942 года) эта версия излагалась так:

«Офицер арестовал неизвестного. Последний был одет в длинную блузу, которую обычно носят чины советского командного состава. Германский офицер сразу узнал Власова по роговым очкам, но тот, не дожидаясь вопроса, на ломанном немецком языке сказал:

– Не стреляйте! Я – генерал Власов».

Журнал «Посев» (№ 7, 2002), традиционно трактующий фигуру Власова исключительно в жанре «антисталинского протеста 1939–1945 гг.», это мое предположение с негодованием отвергает.

«25–26 июня вместе с Власовым искали спасения около 50 человек. Есть сведения, что днем 25 июня командарм, потрясенный бессмысленной гибелью армии, впал в шок и находился в таком состоянии несколько суток. Однако „сенсационные“ утверждения Н.М. Коняева, что Власов вместе с поваром М.И. Вороновой в период с 27 июня по 12 июля якобы прятался на безвестном КП с запасом продуктов, – не более чем фантазия».

Насчет фантазии мы поговорим, а вот обвинение в сенсационности надо снять сразу. Какая же это сенсационность, если об этом было сказано по немецкому радио еще 14 июля 1942 года…

Об этом Л.П. Берия докладывал И.В. Сталину. Помните: «14 июли германское радиовещание в сводке Верховного командования передало, что во время очистки недавнего волховского котла обнаружен в своем убежище и взят в плен командующий 2-й Ударной армией генерал-лейтенант Власов».

Обратим здесь внимание на слова про «свое убежище». Едва ли дом старосты в деревне Туховежи мог быть «своим убежищем» для генерала Власова.

Теперь о фантазии… К этому жанру могут быть отнесены основанные на поверхностном знании материала попытки насильственной героизации А.А. Власова, предпринятые на страницах журнала «Посев».

Чего стоит, например, высосанная из пальца душеспасительная история о том, как Андрей Андреевич Власов отдал зябнущему от потери крови начальнику штаба Виноградову «собственную шинель с генеральскими знаками различия», в которой 11 июля и был обнаружен труп Виноградова патрулем капитана фон Шверднера из 38-го армейского корпуса, принявшим его по этой причине за Власова! Между тем, если бы начинающий историк потрудился хотя бы бегло ознакомиться с биографией начальника штаба 2-й Ударной армии, он мог бы выяснить, что Виноградов не только много месяцев занимал генеральскую должность, но и был произведен в генерал-майоры, правда, когда армия уже находилась в окружении. Так, что генеральская шинель у него имелась своя собственная.

Как начинающий историк (журнал «Посев» № 7, 2002) умудрился вычитать из этих показаний, что «Котов и Погибко, вероятно, повели Виноградова в деревню Ям-Тесово, надеясь оказать ему помощь, но от потери крови начальник штаба скончался. Судьба Котова и Погибко осталась неизвестной, а труп Виноградова в шинели Власова был обнаружен 11 июля…» – неведомо. Ведь Воронова-то определенно говорит, что Погибко пошел в деревню с раненым бойцом Котовым. Как она могла не заметить вместе с ними раненого генерала Виноградова?

«Самоохова» (белорус.) – самооборона.

Свои показания Мария Игнатьевна Воронова давала 21 сентября 1945 года в Барановичах, куда вернулась из Германии.

Кстати сказать, на фотографии, сделанной в деревне Туховежи 12 июля 1942 года, Андрей Андреевич Власов сидит уже в своих очках. Где он интересно сумел раздобыть их, если все эти недели блуждал по болотам?