Несмотря на то что в Итоне обучался один из выдающихся великих полководцев Великобритании Артур Уэсли, будущий герцог Веллингтон, в Итоне, или в какой-либо другой частной школе, М. С. Воронцову скорее всего внушалась бы мысль о престижности прежде всего политической карьеры, причем сам герцог высказывался довольно определенно по этому поводу: «Мы не военная нация, сама по себе служба в армии чужда нашим привычкам»[42].

Таким образом, став членом своеобразного «Итонского братства», М. С. Воронцов мог проникнуться идеей о непрестижности военной карьеры. Кроме того, в самом существовании сильного духа корпоративности в привилегированных школах, в оторванности воспитанников от семьи кроется еще одна причина нежелания С. Р. Воронцова отпускать от себя сына, который мог полностью потерять родные корни, совершенно забыть родной язык, а значит, и Родину, единственным связующим звеном с которой был С. Р. Воронцов и его друзья в Лондоне.

По этой же причине и из-за сложной внутриполитической ситуации С. Р. Воронцов не отправил сына для обучения и во Францию, к примеру, в Королевскую военную академию в городе Анжере – типичное аристократическое учебное заведение, куда поступали дворянские дети со всей Европы. В свое время там провел несколько лет Джордж Вильерс, первый герцог Бекингэм, воспитывался один из будущих премьер-министров Англии лорд Чатэм. Но думается, что и в более спокойное для Франции время С. Р. Воронцов не рискнул бы отпустить туда своего сына, так как уровень образования в академии нельзя было назвать достаточно высоким: верховая езда, фехтование, немножко грамматики, в полдень – урок математики, в конце занятий – обязательные танцы.

Для наследников традиций семьи Воронцовых, представители которой (особенно С. Р. Воронцов, Е.Р. Дашкова, А.Р. Воронцов) считались одними из просвещенных людей Европы, подобные приоритеты в выборе дисциплин и сам их набор был явно недостаточен.

Таким образом, С. Р. Воронцов предпочел дать сыну домашнее образование, лично руководя им. Следует отметить, что, как человек государственного подхода к делу, С. Р. Воронцов предпочел дать сыну домашнее образование, лично руководя им и не ограничиваясь составлением программы обучения собственного сына.

Уделяя огромное внимание воспитанию и образованию детей, С. Р. Воронцов в то же время составлял проекты подготовки русской молодежи для военной карьеры. В упоминавшейся записке о русском войске С. Р. Воронцов предложил проект создания школы генерального штаба: в ней могли обучаться восемьдесят или сто юношей; школа должна быть независима от кадетского корпуса; нахождение ее в деревне позволит проверять теоретические знания на практике; ученики обязаны отлично знать математику (съемка планов); школу необходимо оснастить лучшими инструментами, хорошей библиотекой; в конце обучения учащиеся сдают публичные экзамены, прием которых осуществляется очень строго. В результате в генеральный штаб должны поступать лучшие из лучших, им начисляется высокое жалованье, они повышаются в воинском звании в сравнении с теми, кто, не выдержав экзамена, отправляется в полки. «Армия, не имеющая отличного генерального штаба, похожа на тело без души», – считает С. Р. Воронцов[43].

С. Р. Воронцов считал также необходимым открытие в России специальных артиллерийских школ с преподаванием в них математики, физики, химии, и, как в школе генерального штаба, знания по теории обязательно проверяются на практических занятиях.

Но С. Р. Воронцова волновали проблемы подготовки молодежи не только для армейской службы, но и для дипломатической деятельности. Он полагал, что необходимо постепенно готовить русскую молодежь для замещения в будущем должностей консулов, поверенных в делах, посланников, считая, что засилье иностранцев в дипломатическом ведомстве отрицательно сказывалось на его деятельности. Для решения этой проблемы С. Р. Воронцов предлагал открыть в Петербурге школу для двадцати пяти или тридцати обедневших дворян для обучения иностранным языкам. Затем из них отбирать студентов в Коллегию иностранных дел, где бы они повышались в чинах по мере их способностей.