Так оно и вышло: едва сумерки будто затянули тесемки вокруг солнца, пряча его в свой кисет, Хранитель засобирался восвояси. Михаэль же уходить не планировал. Хранитель уже по обыкновению оставил ему на столе кольцо с трещоткой тяжелых ключей и, не прощаясь, вышел вон. Михаэль тоже не удостоил его пожеланием сна под легким крылом.

Раз уж он оказался здесь, стоило оправдать доверие наставника по истории и выполнить хоть часть работы по геральдике высокородных домов. Кроме общего задания, Михаэль надеялся прочесть как можно больше о собственной, ныне истончившейся кровной линии.

Так он и оказался здесь ночью – слишком темной для человеческих глаз. Но всем известно, что кроме людей в этом мире есть много чудного.

Михаэль потер переносицу. История порой раздражала его разнотолками. Вот, к примеру, достославный король Бертрам, объединивший империю и давший начало княжескому роду Клюковых, – кем он был, откуда пришел? Некоторые летописцы утверждали, что нагрянул он с востока, то бишь из Церновии, а то и спустился из непроходимых Медных когтей. Допустим. Но уже другой почтенный знаток междоусобных времен настаивал, что пришел будущий король прямиком из Скаловии, что ныне входила в состав Паустаклавы. Или вот кобольды – летописцы, поди, до хрипоты спорили, сколько их всего было, могли ли они говорить по-человечески и использовать мистерию. Михаэль подпер щеку кулаком, изгвазданным в чернилах. И что ему писать в своей работе? А если так же будет с каждым родом? Может, ну его, сказать, что нашел только один источник? Но тут же встряхнулся – так не пойдет. Ведь иначе не видать ему придворной службы.

Выписав имена и тезисы каждого летописца, Михаэль вгляделся в герб Клюковых. На нем на редкость неказистое, ушастое и носатое существо с хвойного оттенка кожей усердно маршировало, помахивая коротким посохом. Под ногами уродца стелилось пурпурное полотно, над головой красовался княжеский венец. И как расписать: «миссию рода, исходя из символизма его герба»? Вот же нелепица…

Михаэль уронил голову на сложенные руки. Может, если поспать, в голове немного прояснится и проснется он полным стройных идей?

Уснуть почти удалось. После общих комнат монастыря, тесных и переполненных, где бок о бок ютились и рабочие-служители, и младшие, и старшие геммы, кроме наставников, здесь дышалось легче легкого. Медовая дрема с привкусом пыльцы шиповника нашептывала что-то нежное, светлое, словно девичье имя… Михаэль слегка улыбнулся. Он почти уже слышал его.

«Макар!»

Нет, прекрасную даму Макаром не назовут. Михаэль слегка нахмурился, пытаясь уловить сон за верткий хвост.

«Мака-а-ар!»

Гемм поднял голову. Рыжие волосы упали на глаза.

Голоса, писклявые и скрипучие, звучали у него в голове, точно как при разговоре неслышным голосом. Но кто мог взывать в ночи в Архиве? Какой-то припозднившийся служитель или Архивариус инквизиции? Но почему тогда он мог слышать этот глас?

«Макар, открой, Макар, открой!» – вразнобой твердили голоса в голове.

Поеживаясь, Михаэль поднялся на ноги. Видать, кто-то заплутал в коридорах да оказался по ошибке заперт. Этот янтарь, видимо, звал своего знакомца, но поблизости оказался только кадет из учебки. Но как он смог дозваться, если они с Михаэлем незнакомы? Нелепый случай. Рассуждая так, он потянулся, потер плечи и подхватил со стола связку ключей. Вот-де удивится служащий Внутренней Церкви, застав здесь его! Ну да у него письмо от наставника есть, не заругают.

«Иду, иду», – бросил он наугад, но в ответ прилетело только уж опостылевшее: «МАКА-А-АР!»