Д о к т о р С т о к м а н. Ни черта себе, господин Ховстад, ну вы сказали!

Х о в с т а д. Все вопросы жизни города мало-помалу оказались в руках клики чиновников.

Д о к т о р С т о к м а н. Ну, не все они чиновники.

Х о в с т а д. Не все, но кто сам не чиновник, тот друг чиновника или его компаньон; все они очень богаты и принадлежат к самым титулованным семьям города, вот они нами и правят, и властвуют.

Д о к т о р С т о к м а н. Да, но зато они много знают, понимают и умеют.

Х о в с т а д. Так это благодаря знаниям и умениям они приняли решение строить водопровод не в том месте?

Д о к т о р С т о к м а н. Да уж, сделали громадную глупость. Но теперь все будет исправлено.

Х о в с т а д. Думаете, все пройдет гладко?

Д о к т о р С т о к м а н. Гладко или не гладко, но как-то все будет исправлено.

Х о в с т а д. Будет, если пресса вмешается.

Д о к т о р С т о к м а н. В этом нет необходимости, голубчик. Я уверен, что мой брат…

Х о в с т а д. Простите, господин доктор, но я должен сказать вам, что намерен раскрутить это дело.

Д о к т о р С т о к м а н. В газете?

Х о в с т а д. Да. Я возглавил «Народный вестник», чтобы подорвать влияние этого круга самоуверенных упрямых старцев, которые держат всю власть.

Д о к т о р С т о к м а н. Но вы же сами рассказывали мне, чем это кончается. В прошлый раз вы едва не погубили газету.

Х о в с т а д. Да, правда, в тот раз нам пришлось накинуть платок на роток – из опасения, что если мы свалим этих господ, то купальни вовсе не будут построены. Но теперь водолечебница работает, и с большими начальниками можно уже не церемониться.

Д о к т о р С т о к м а н. Можно не церемониться, но мы по-прежнему должны быть им благодарны.

Х о в с т а д. Благодарность свою они получат в наилучшем виде. Но журналист как я, который служит народу, просто не имеет права упустить подобную историю. Видите ли, миф о том, что власть не совершает ошибок, надо развенчивать. Изживать его, как и прочие суеверия.

Д о к т о р С т о к м а н. Поддерживаю вас в этом всем сердцем, господин Ховстад. Если это суеверие – на свалку его!

Х о в с т а д. Менее всего я хотел бы задеть господина фогта, поскольку он ваш брат. Вместе с тем я уверен, что и для вас, как для меня, правда превыше всего остального.

Д о к т о р С т о к м а н. Само собой разумеется. (Вскрикивает.) Да, но!.. Но…

Х о в с т а д. Не думайте обо мне плохо. Я мечтаю о карьере и власти не больше, чем все остальные.

Д о к т о р С т о к м а н. Дорогой мой, кто мог так о вас подумать?

Х о в с т а д. Я из простой семьи, как вы знаете. И имел возможность разобраться, чего более всего не хватает низшим сословиям. Участия в решении общественных вопросов, вот чего им не хватает, господин доктор. Именно оно развивает и способности, и кругозор, и самоуважение.

Д о к т о р С т о к м а н. Это я прекрасно понимаю.

Х о в с т а д. И еще я думаю, что журналист берет слишком большой грех на душу, когда упускает случай дать свободу многочисленным маленьким подневольным людям. Я отлично знаю, что в стане больших людей это назовут подрывом устоев и тому подобными словами, ну и пусть их. Лишь бы моя совесть была чиста.

Д о к т о р С т о к м а н. Вот именно, дорогой Ховстад, вот именно… Хотя… Вот дьявол! (Стук в дверь.) Войдите!

Входит владелец типографии А с л а к с е н. Одет скромно и прилично, костюм с белой рубашкой, немного мятый шейный платок, в руках перчатки и цилиндр.

А с л а к с е н (кланяясь). Прошу прощения, господин доктор, что я так нахально…

Д о к т о р С т о к м а н (