– Я панически боялась нарваться на какого-нибудь сердцееда, в итоге попала на эгоиста.

– Вы про меня?

– Нет, про мужа, а на сердцееда вы не похожи. Ну, так как же вы все-таки познакомились?

– Что-то было в ней необычное, особенное, что ли. Мы познакомились очень странно, помню, она сказала: «Вы мне не нравитесь». Я уколол: «Вы мне тоже». Она мне: «Вы не умеете целоваться». Я ей: «Просто ваши чувства ко мне ничтожны…» – Павел достал сигареты и пепельницу.

– Кстати, вы курите? – отвлекся он от рассказа.

– После, не останавливайтесь.

– Потом она попросила меня выключить свет, мы обменялись кожами и душами, и поняли: без них невозможно. Вот такая вот история. Я до этого думал о себе, что я не из тех придурков, которые могут любить, не обладая, что я железный. Куда там! Стоило только ей прикоснуться, оказалось, что шёлковый.

– Да уж, чем дальше в секс, тем больше снов. Трогательный рассказ, я тоже, пожалуй, покурю после вашего секса, но лучше на балконе.

Она неумело взяла сигарету из пачки:

– В моем случае независимость каждого из нас не позволила вырастить взаимную нежность, – долго ее теребила, потом воткнула в губы.

Они встали как по команде и вышли на балкон.

В ночном небе тихо коптилась луна, как лампада, над кроватью ночи, которая неизлечимо страдала звездной болезнью. Внизу, в темноте двора, одинокий автомобиль бесполезно пытался найти ночлег. Он двигался медленно вдоль дома, завидуя припаркованным и уже спящим машинам. Сверху хорошо было видно, что здесь ему переспать не удастся.

– Может, вы знаете, как ее выращивать? – добыл Павел для Фортуны огонь в продолжение темы.

Она затянулась робко, подержала дым во рту, выпустила. Было видно, что не делала этого уже тысячу лет, а может, и больше:

– Для начала перейти на «ты».

– Ну, наконец-то. Какое незапланированное счастье!

Павел стоял очень близко к Фортуне. Его мысли увлекли ее глаза: теплые, расслабленные, искренние. Владелица которых все время очаровательно спит под Млечным Путем, широко распахнув их, огромные настолько, что нет никакой необходимости подчеркивать взгляд на жизнь тенями. Ленивые веки, словно приоткрытые окна, украшены густо ресницами. Они спокойны. Теплая поволока влюбленности, словно прозрачная занавесь, защищает ее от лучей незнакомцев, храня в себе тайну избранника. И каждый взмах ресниц разбрасывает новые порции очарования не только страждущим, но и тем, кто случайно попал в ее поле зрения. Ему очень сильно захотелось рассказать ей об этом, но, пока он раздумывал, Фортуна его опередила:

– Если говорить о планах, то у каждой женщины он свой: одним обязательно надо любить, остальным достаточно быть любимыми, некоторым же подавай и того и другого. Но именно с появлением другого и начинается все самое внеплановое.

– Как же тебя угораздило замуж выйти?

– Хотела отомстить одному.

– Отомстила?

– Да, причем сразу обоим. И себе в том числе.

– Мстить себе, наверное, особенно приятно.

– Ты не знаешь, как трудно любить человека только за то, что он твой муж.

– Ну ты же живешь так, значит, тебя все устраивает.

– Ты даже не представляешь, как мне неудобно. Будто обстоятельства стеснили меня и поставили в такую неудобную позу, из которой я не могу никак выйти, разве что из себя.

– Бедный твой муж, как можно было сделать столько ошибок в одном предложении?

– К счастью, он богат.

– Ты считаешь, экономика имеет какое-то отношение к счастью?

– Это он считает, а я трачу. И чем несчастнее женщина, тем больше хочется ей тратить.

– То есть, если женщина зачастила на шопинг, значит, она глубоко несчастна?