– А он?

– Митя сначала потерял дар речи, а потом ответил, что тоже любит. Мы же не чужие друг другу… Он мне дорог, зачем это скрывать? Люди приходят в замешательство от такого нашего общения, но, честно, у меня по другому не получается.

Диагноз поставлен, Мила похлопала меня по плечу:

– А говоришь «дружба-дружба»!

– Так и есть.

– Ты мне лучше ответь. – Она снова села рядом. – Он в тебе что, совсем женщину не видит? Это же обидно! Меня бы задело за живое. Дружат только те мужчины и женщины, которые не хотят друг друга. А тебя же, Ева, невозможно не хотеть. Все мужчины всегда тебя первой замечают, потом меня еще долго спрашивают о тебе, пытают. Будь я лесбиянкой…

– Какая из тебя лесбиянка?!

– Самая что ни на есть. – Она придвинулась ближе. – Развратная и похотливая.

Я отскочила и запустила в нее подушкой.

– Не пугай меня! А то буду закрываться ночью на ключ.

– Так что? – Подушка, перехваченная ее рукой, полетела на пол. – Ты не ответила. Ни разу, прям ни разу, у вас не проскальзывало «особое» в нужном понимании отношение друг к другу?

– Был один разговор. Был. Я тогда спросила, кто из нас красивее: я или Даша. Почему он дружит со мной, а влюбился в нее. Пьяная тогда была, полезла, как дура, с расспросами.

Хитрый прищур выдал чрезвычайный интерес Милы:

– А он что?!

– Молчал долго. Смотрел так виновато. Растерялся. Воспринял, говорит, сразу как друга. То ли свободна, то ли нет, а тут еще знакомство с Дашей… И понеслось у них.

– Ну и дела…

Ее лицо приняло задумчивый вид.

– Ага. – Кивнула я, подавая подруге вино.

– То есть, тебя все устраивает? – Поинтересовалась Мила.

– Вполне.

– Тогда замечательно, что у тебя есть такой друг. – Мы чокнулись бокалами. – Выпьем за друзей!

– За друзей! – Поддержала я.

– А к Мите я тогда сама присмотрюсь, – довольно промурлыкала подруга и сделала большой глоток.

– Э… – Первый раз в жизни внутри промелькнуло странное чувство. Возмущение на грани с паникой, которые непременно захотелось скрыть за делано-счастливой улыбкой. Вряд ли получилось правдоподобно, но я все же попробовала.

– Попалась! – Вскочила она. – Ты ревнуешь!

– Вовсе нет.

– Да! Ревнуешь! Ревнуешь!

– Нет! – Засмеялась я. – Прекрати!

– Да не нужен мне твой Митя! – Мила села обратно. – А выводы из нашего разговора сделай. Хорошо? Пока еще не поздно.

– Бред все это.

– Никакой и не бред. – Подруга достала из кармана зеркало, пристально всмотрелась, потом повернулась ко мне. – Ев…

– А?

– Замечаешь, у меня усы растут?

– Что? Где? – Смутилась я.

– Во, – она указала на совершенно чистое пространство под носом.

– Не-а, не вижу.

– А ты глаза-то протри. – Указала пальцем. – Гляди, совсем черные!

Я подсела к ней вплотную и уставилась на белоснежную ровную кожу.

– Ну, такие-то у всех есть. – Пожала плечами. – Тонкие, незаметные.

– Вот это незаметные?! – Не унималась Мила, снова и снова разглядывая себя в карманном зеркальце. – Заметнее только у Эркюля Пуаро!

– Что ты, Мил, они же прозрачные. – Пыталась протестовать я. – Их совсем не видно.

– Ты просто утешаешь меня! Или нагло обманываешь! Очень выгодно иметь усатую подругу!

– Да я же честно, мать. Выгорят летом, и совсем не видно будет.

– Сбрею их, прямо сейчас. – Выдохнула она, громко шмыгнув носом. Выпрямила спину, глядя на меня решительно и гордо.

– Дура?! – Воскликнула я, едва не поперхнувшись вином. – Даже не думай! Будут расти потом, как у мужика. Утром побреешь, в обед опять черно под губой.

– Лазерная эпиляция?

– Горе мне с тобой. Да незаметные они! От слова «совсем»!

– Точно? – Она надула губы.

– Говорю тебе.