– Хорошего дня! – донес ветер. Светофор подмигнул зеленым, и Александр поспешил к остановке.

«Никк? – позвала Аня. Это прозвучало, как далекое эхо, пока он собирал каштаны, усиленно стараясь не перетягивать на себя ее чувства. – Никк!»

Поднял глаза, и не-своя печаль хлынула ему в душу. Аня кивнула на удаляющуюся фигуру отца.

«Да… Иду.»

* * *

Одиночество с новой силой засвербело в груди, когда Аня проводила Никка взглядом до остановки, а затем мысленно проследила, как автобус везет их с отцом еще два квартала. Она понимала, что Никку осточертели их визиты на Землю, он хочет помочь ей вернуть семью, считает, что должен – обязан! – сделать все правильно, только не знает как.

Аня тоже не знала.

Она даже не могла точно ответить, почему настаивает на этих визитах. Как будто дома ее кто-то ждет… Чушь. У Александра больше нет дочери, единственная девушка по имени Аня, которую он знает, – милая разносчица газет, что желает ему хорошего дня каждый понедельник на перекрестке.

Швырнув оставшиеся газеты в урну, она зашагала прочь.

«Я теперь сирота», – порыв ветра обжег щеки, и Аня поняла, что в этом виноваты невысохшие слезы. Две тонкие полоски, оставляющие соленый привкус на губах. Как последняя неудачница, она шла по улице одна и рыдала.

Но не только отец беспокоил ее. Пока Аня была «в плену» у фоморов, прошел целый год. За несколько дней на Да’Арии пролетел год на Земле! Кажется, Никка время не очень-то волновало (разве что вероятность упустить что-нибудь интересное), конечно, его семнадцатилетнему лицу ведь почти полвека…

«А что будет со мной через десять, двадцать, сорок лет? – соли на губах Ани стало еще больше. – Никк не особо изменится, а я? Состарюсь и… умру? А Никк не изменится».

За спиной кто-то восторженно воскликнул. Наспех стерев рукавом слезы, Аня обернулась и увидела маленькую девочку за окном кондитерской. Ребенок дергал за рукав маму и радостно тыкал на прилавок, уставленный разноцветными пончиками и тортами.

Что ж, есть и плюсы в нынешнем положении. Аня вытянула перед собой одну руку, а другой, пошарив в кармане, нашла кристалл.

«Лишь маленькая искорка энергии, – попросила она, позволяя неизведанной силе наполнить сознание. – Лишь капля, чтобы поднять настроение».

Подчинившись, мощь даитьянского адри пронеслась током и наполнила вены легкостью. На миг Ане показалось, она может все. Перенестись на другой конец земли? Увести планету с орбиты? А может, украсть с неба Луну? Еще доля секунды, и энергия иссякла, а на ладони у нее материализовалось белое блюдце с кусочком черничного чизкейка.

Бредущий мимо школьник раскрыл рот, вытаращившись на Аню полу-испуганно, полу-изумленно. Мальчишка медленно перевел глаза на кондитерскую, а затем обратно на Аню.

«Блин».

– Волшебную палочку дома забыла, – выпалила она, растерявшись сама.

– А…

– Жди сову с письмом! – она скользнула за поворот и снова сжала кристалла, пока ее ошарашенный зритель не поспел следом.

Улица растворилась, и вокруг появились стены комнаты. Выдох. И плохие мысли наконец отступили. Здесь, в родной комнате, где прошло Анино детство, все осталось по-прежнему: матрас с подушками прямо на полу, фотографии на стене, окруженная огоньками гирлянды надпись: «Night ain’t over until we grow young again2».

«Значит ли это, что я должна снова поверить в чудеса?» – подумала Аня, разглядывая неказистые буквы, выведенные когда-то ее же рукой.

Дверь в комнату была безжалостно замурована красными кирпичами, Кллисс и Нааек постарались, чтобы ничего не напомнило Александру о прошлом. У него нет дочери, а значит, нет и комнаты, в которой та должна жить.