– Как успехи?

«Успехи – это когда дела движутся с мертвой точки», – молча заметила она. Произнесенные вслух слова всегда имеют больший вес, их уже не забрать назад, не отказаться от них. Все равно что признать поражение, но вот мысль… Перед глазами у Ани все еще плясали силуэты пережитого сна. Неужели мысли ее отца сейчас такие же туманные, непонятные, иллюзорные?

– Он назвал тебя сегодня по имени.

– Во-первых, не лезь в мою голову без спроса, – огрызнулась на Никка землянка. – А во-вторых, да, потому что это самое имя я сказала ему в прошлый раз.

– И он запомнил.

– Велика радость, он все равно меня никогда не узнает! – рывком поднявшись с кровати, Аня начала расхаживать по комнате. Ей хотелось что-нибудь сломать, лишь бы не думать. Никк угрюмо посмотрел на нее, но это заставляло сердиться лишь больше. Все его жалость и помощь никуда не годятся!

– Узнает, Ань, нам нужно просто понять, как ему помочь. Может, на землянах забвение действует как-то иначе? Может, это защитная реакция организма или… как аллергия?

– Ты слышишь сам, что несешь?

Даитьянин заторможенно моргнул, он целый день провел, шпионя за Александром, и Аня чувствовала его усталость, но ничего не могла поделать с собой. Раздражение щекотало ей глотку.

– Аллергия? На собственные воспоминания? На родную дочь?! – она осеклась, боясь, что папа услышит. Висевшая на стене гирлянда мигнула, будто тоже испугавшись ее высокого голоса.

– …да что ж такое опять с электричеством, – послышалось ворчание за стеной.

Никк покосился на гирлянду, и огоньки мигнули вновь, словно извиняясь перед ним за свое поведение. В последнее время такое, заметила Аня, происходило слишком часто, чтобы быть просто совпадением: будто сама природа откликалась на эмоции землянки и даитьянина. Особенно, когда они ссорились или смеялись. «Связано ли это с Ивэйн?» – задавалась вопросом Аня.

– Нам пора домой, – заключил Никк.

– Домой?

– Я не хочу с тобой ругаться.

– Мы не ругаемся!

На этот раз ветер подул из окна, заставляя Анины руки покрываться гусиной кожей.

– И не хочу, чтобы на Да’Арии без нас пролетело пару столетий, – добавил Никк. – Помнишь, что говорил Лир?

– Вранье, Лир что-то перепутал, – выдернув из его рук свой дневник, Аня бросила тот на стол. – Сколько раз мы уже ходили сквозь портал АмараВрати, и время везде течет одинаково.

– Да, только до этого прошел год.

– Одиннадцать месяцев.

– Не суть. Если это какие-то временные скачи, – посмотрев на ворох документов, валявшихся на полу, Никк опять извлек что-то, – закономерность которых не нашли даже Лир с Нааеком, то те непредсказуемы. Ирн мне сказал, что на прошлой неделе они с Чарной ходили за пиццей в Неаполь, вернулись через час, а на Земле провели почти месяц.

Аня стало холодно, то ли от этой мысли, то ли от погоды, и она поспешно закрыла окно. Ей не хотелось размышлять о том, что у нее, возможно, не так много времени, чтобы найти маму, как она полагает.

– Не может такого быть, Никк.

– Думаешь, Ирн соврал? Зачем?

– Но тогда копии Ирнея и Чарны из прошлого должны прямо сейчас бродить где-то по Земле. И Ирн ни за что бы не стал терпеть Регинслейв целый месяц, они бы поубивали друг друга на второй день!

Никк не ответил, листая потрепанную книжицу. Аню каждый раз удивляло, как спокойно он относится к ее сердитому настроению, не огрызается, не повышает голос в ответ, а как будто просто отказывается замечать. Это сбивало с толку.

Отец опять завозился за стеной, разговаривая с телевизором. Аня вздохнула.

– Здесь мой дом, Никк, – сдалась она. – Пока я не найду маму и не выясню, как вернуть папе память, не успокоюсь.