– Богдан? – заговорил Ярослав Львович. – Как ваше самочувствие?
– Голова… кружится… – простонал я, изо всех сил изображая слабость и дезориентированность. К слову, голова у меня и правда чувствовала себя не лучшим образом.
– Так и должно быть, молодой человек, – Ярослав Львович сделал шаг ко мне. – И еще слабость. Вы чувствуете слабость?
– Да… – прошептал я, покачиваясь и делая вид, что почти готов упасть.
– Не волнуйтесь, Богдан, – он подошел ко мне и подставил плечо, чтобы я мог опереться. – Давайте вернемся в лазарет…
Договорить я ему не дал. Обеими руками я вцепился в его горло и изо всех сил сжал пальцы. Он захрипел, лицо его покраснело, вены на висках вздулись. Он нелепо дергал руками, кажется пытаясь как-то по-особенному сложить пальцы. А я смотрел в его выпученные глаза. Зачем мне вспоминать свое первое убийство, Соловейка? Лучше спрашивать о последнем…
Скоро его тело обмякнет, глаза безжизненно закатятся, и тогда…
Чья-то легкая рука коснулась моего плеча. Но я был так увлечен процессом, что не потрудился даже посмотреть, кто именно подкрался ко мне со спины. И зря…
Мое тело пронзила адская боль. Такая, что казалось, что на части рвет каждую клетку тела. Будто одновременно мне пнули по яйцам, разом заболели все зубы и уши, и еще… Кажется, я заорал, но это не точно. Боль затопила меня черной волной, шею ненавистного толстяка я, ясен пень, отпустил, а сам занялся единственным, что мог вообще в этой ситуации – скорчился на полу в позе какашки.
Отпустило точно так же резко, как и началось. Только что я извивался и слушал собственный крик, и вдруг наступила всепоглощающая тишина. В которой прозвучал заботливый девичий голос:
– Ярослав Львович, с вами все в порядке?
Я поднял голову, чтобы посмотреть, кто это пришел на помощь толстому интригану.
Глава 6. О дружбе и недружбе
Она оказалась немного выше ростом, чем я думал. Пока она была там, внизу, где ее как куклу перекидывали друг другу трое здоровенных парней, она смотрелась миниатюрной. А сейчас, когда она стояла надо мной, небрежно запахнув полы халатика, вообще не особенно заботясь, чтобы куцая тряпочка хоть что-то прикрывала, она вовсе не выглядела крохотной.
Как там ее назвал Ярослав Львович? Феодора?
– Спасибо, милая, – прохрипел Ярослав Львович. – Жить буду… Лучше о мальчике нашем позаботься.
О мальчике? Это он меня имеет в виду? Или того парня внизу с кровью из ушей?
Блондинка повернулась ко мне. Склонила голову, в той же манере, что и Ярослав Львович, разве что на пастушку при этом похожей не стала. Волосы ее были растрепаны, разбитая губа все еще кровоточила.
– Так это был спектакль? – спросил я и осторожно сел на полу, опершись спиной на стену. Протянутую руку девушки я пока что проигнорировал.
– Ага, – Феодора потрогала языком разбитую губу. – Даже жалко, что ты не досмотрел, у парней еще так много интересных идей было.
Я прикрыл глаза и сосчитал про себя до десяти. Ну, чисто чтобы не влепить ей еще одного леща. Надо же, как меня развели… Я ведь из-за этой сучки тут почти апокалипсис устроили. Так. Подождите. Я… Что?
Я открыл глаза. Ярослав Львович уже поднялся и привел свой костюм в порядок. Феодора закусила губу и сосредоточенно касалась каких-то точек на лице толстяка.
– Хватит, хватит, милая, – он оттолкнул ее заботливые руки. Говорил он уже вполне нормальным голосом, никакой хрипоты и сдавленности. – Не так уж сильно он меня поранил, кроме того, я это заслужил. Мог бы и предусмотреть… Богдан? На сколько по шкале от одного до десяти вы сейчас сердиты?