– Что здесь происходит? – я с недоумением повернулся к толстячку. Тот подошел ко мне и тоже заглянул в окно.

– Это Гаврила, – сказал Ярослав Львович. – Мы его взяли в одном питейном заведении с дрянной репутацией. Он думает, что пока он развлекался, всю его семью убили. Изнасиловали до смерти младшую сестренку, младенцу-брату разбили голову об стену, мать и отца застрелили на глазах у детей. Он уверен, что будь он рядом, этого бы не случилось.

– Это какое-то наказание? – спросил я.

– Нет-нет, что вы, – Ярослав Львович всплеснул руками. – Его родные живы. Просто он, изволите ли видеть, одаренный. Но ужасно твердолобый. И обнаружили его поздно, ему уже почти двадцать три. Что-то мне подсказывает, что здесь мы потерпели фиаско, и скоро придется отступиться и признать, что Гаврила так и будет пахарем до конца своих дней…

– Я уже понял, что чтобы произошел пробой, требуется какое-то пограничное состояние, – сказал я, отступая от тяготящегося своей болью и тоской Гаврилы. Подошел к следующему окну. – Но по какому принципу выбираются… эээ… истязания?

В этой комнате находилось четыре человека. Голый парень, привязанный к косому кресту из двух досок, еще один парень, в белой рубашке и черных брюках, и две девушки. Парень стоял рядом с архаичного вида фотокамерой, направленной как раз в сторону голого парня. Девушки смеялись, кривлялись рядом с крестом, строили рожицы и позировали. А второй парень делал фотографии.

– Это Николай, – сказал Ярослав Львович. – Самый нелепый из наших недосмотров. Он приехал из Бийска, учиться на горного инженера. И почему-то не прошел проверку на заубер-детекторе. Обнаружили это несколько дней назад, решили задним числом исправить упущение, а оказалось… В общем, вы видите. Это его приятели, прогноз отличный…

В какой-то момент веревки на запястьях голого парня задымились и вспыхнули. Одна из девушек отлетела в сторону и ударилась об стену, камера лопнула изнутри и разлетелась на куски. Второй парень, участник этой же сцены, начал быстро двигать пальцами, сплетая и расплетая их замысловатым образом. Задрожало оконное стекло, в которое мы как раз смотрели, а потом внезапно все стихло. Голый парень сидел на корточках, скрючившись и закрыв уши руками. Вторая девушка пыталась привести ту, которая ударилась, в сознание. Особого беспокойства на ее лице было незаметно, значит, все в порядке.

– Я же говорил… – удовлетворенно пробормотал Ярослав Львович.

– Значит здесь обучают не только магов? – спросил я, направляясь к следующему освещенному окну.

– Разумеется, не только, – сказал Ярослав Львович. – Сейчас в университете три факультета – инженерно-технический, бухгалтерско-экономический и медицинский. До недавнего времени был четвертый, историко-филологический. Но его упразднили несколько лет назад.

– Почему? – спросил я.

– Вы знакомы с историей нашего университета? – спросил Ярослав Львович.

– Вы сказали, можно задавать любые вопросы… – сказал я.

– Я уточняю, насколько подробным должен быть ответ, чтобы вы поняли, – на простецком лице Ярослава Львовича заиграла доверительная улыбка.

– Ах, в этом смысле, – я прикусил губу. – Нет, пока не изучил историю…

– Тогда я расскажу вкратце, – Ярослав Львович облокотился на стену рядом с третьим по счету окном. – После баниции Томск оказался в очень уязвимом положении. Имперские жандармы и администрация город покинули, и над университетом попытались установить контроль сразу несколько кланов – барнаульские Демидовы, красноярские Матонины и томские Цыбульские. С последними практически на старте этого противостояния случились… эээ… неприятности, и от клана практически никого не осталось. Все осложнялось тем, что Ее Величество пыталась университет наш вернуть в пределы Российской Империи тоже. Но… В общем, не буду вам сейчас забивать голову этими внутриполитическими подробностями, перейду сразу к результатам. Университету удалось отстоять свою независимость и, в каком-то смысле взять под свое крыло весь город Томск. И вот уже больше семидесяти лет мы существуем в относительно стабильном статусе, снабжая всех сибирских промышленников специалистами. К нам отправляют учиться, платят за это… И почти все эти годы историко-филологический факультет существовал. Правда, скорее как дань традиции. Вот вы можете себе представить, зачем сереброплавильному заводу может быть нужен историк? – Ярослав Львович склонил голову и снова стал похожим на фарфорового пастушка. Ответа он никакого не ждал, вот я и не ответил. – Им нужны инженеры, экономисты, рабочие. А историки не нужны. И означает это прежде всего то, что факультет этот крайне убыточный. Никто не хочет платить за никому не нужных специалистов.