– Не знаю… – Вульф с сомнением посмотрел на него. – Разумеется, если я возьмусь за это дело, мне немедленно потребуется большое количество информации от вас и вашей дочери. И ваш дом – самое подходящее место для того, чтобы ее получить…

Я вскочил, щелкнул каблуками и отдал ему честь. Вульф уставился на меня. Он, конечно, знал, что я вижу его насквозь, Макиавелли был по сравнению с ним невинным пастушком. Не то чтобы я не одобрил его решение – ведь теперь я тоже мог рассчитывать на вполне приличную кровать, – но оно служило еще одним доказательством, что по-настоящему доверять Вульфу нельзя ни при каких обстоятельствах.

Нэнси отвезла нас в гостиницу за багажом, а потом на ярмарку, где мы еще раз глянули на орхидеи и опрыскали их водой. Шэнкса там не было, и Вульф договорился с женщиной у стенда с георгинами, чтобы та присмотрела за нашими цветами.

Утром по дороге в Кроуфилд Кэролайн Пратт показала нам поместье Осгудов. Оно находилось всего лишь в миле от дома Праттов. Амбары и другие хозяйственные постройки были хорошо видны с шоссе, но сам дом скрывался за деревьями. Когда мы подъехали, нашему взгляду предстало большое старинное белое здание с портиком.

Тут произошла неожиданная встреча. Когда мы входили в дом, к нам приблизился запыленный и потный Бронсон, вытиравший лоб носовым платком. Он сменил костюм, рубашку и галстук, но выглядел так же нелепо, как и вчера, когда я впервые увидел его на террасе у Пратта. Осгуд небрежно кивнул ему, но, заметив, что гость собирается что-то сказать, остановился.

Вчера, когда мое внимание занимали другие люди, я не особенно разглядывал Бронсона. Теперь же я отметил, что ему около тридцати лет, он высокого роста и хорошо сложен, с толстыми губами, тупым носом и острым взглядом серых глаз. Глаза его мне не понравились.

– Надеюсь, вы не будете возражать, мистер Осгуд, – почтительно произнес Бронсон, – но я был там.

– Где?

– У Пратта. Прошел лугом. Знаю, что обидел вас, когда сегодня утром не согласился с вами по поводу… случившегося. Я хотел осмотреть все сам. Я видел Пратта-младшего и этого Макмиллана.

– Чего вы хотели этим добиться?

– Ничего, наверное… Извините, если снова обидел вас. Это не входило в мои намерения. Я был осмотрителен. Видимо, мне не следовало оставаться здесь. Надо было бы уехать сегодня утром, но когда это случилось… Клайда нет в живых, и я здесь единственный из его нью-йоркских друзей. Мне показалось…

– Неважно, – грубо оборвал его Осгуд. – Оставайтесь, я же сказал…

– Знаю, но, честно говоря, я чувствую себя неловко. Я сейчас же уеду, если вы…

– Прошу прощения, – вмешался Вульф. – Лучше вам остаться, мистер Бронсон. Вы можете нам понадобиться.

– О, если Ниро Вульф говорит, чтобы я остался… – Он развел руками. – Но я могу переехать в гостиницу.

– Ерунда. – Осгуд нахмурился. – Вы же гость Клайда. Оставайтесь здесь. Но если вам захочется прогуляться по полям, там есть много других дорожек, кроме той, что ведет во владения Пратта.

Он двинулся вперед, и мы последовали за ним.

Несколькими минутами позже мы сидели в большой уютной комнате с окнами до пола и книжными шкафами вдоль стен. Нам прислуживала курносая девица, которая настолько же превосходила внешним видом праттовского Берта, насколько отставала от него в расторопности. Осгуд хмуро глядел на свой коктейль. Вульф потягивал пиво, которое, судя по выражению его лица, было слишком теплым, а я довольствовался чистой водой.

– В своей работе я пользуюсь только собственным методом, – брюзжал Вульф. – Я отбрасываю все несущественное. Факты таковы, сэр, что вчера вечером в присутствии мистера Гудвина вы вели себя неподобающим образом по отношению к нему и мистеру Пратту. Вы были грубы, самонадеянны и безрассудны. Мне надо знать, было ли это вызвано эмоциональным потрясением, которое вы перенесли, уверенностью в том, что Пратт замешан в смерти вашего сына, или же таково ваше обычное поведение?