Одет же он был не только дорого, но и со вкусом. На нем был кунтуш цвета весенней зелени и с длинными рукавами, без застежки, но отороченный от горла до подола, а также на локтях и на запястьях темным собольим мехом. Развевавшиеся при ходьбе полы открывали взгляду подкладку из золотистой ткани. А под кунтушом было одеяние из затканной цветами красной парчи, подпоясанное широким золотым кушаком, расшитым крошечными жемчужинами и изумрудами – там было целое состояние. Тюрбан был украшен неогранённым выпуклым изумрудом и пером белой цапли. На ногах красовались сапожки без каблука из мягчайшей темно-коричневой кожи. Длинные изящные пальцы Хаджи-бея были унизаны перстнями, а с шеи свисал массивный золотой медальон с выгравированной на нем львиной мордой.

Пьетро ди Сан-Лоренцо вспрыгнул на помост и прокричал:

– Я протестую! – Он взглянул на Абдулу. – Ты ведь уже поднял молоток, чтобы скрепить сделку! Девушка принадлежит мне!

– Но мой молоток не стукнул, – возразил устроитель торгов. – А если желаешь оспорить сделку, то я снова открою торг.

Хаджи-бей любезно улыбнулся и проговорил:

– Да, господин. Если желаешь поднять ставку, ты волен это сделать.

Тогда Пьетро обратился ко всем остальным:

– По закону вашей религии этот аукцион проведен незаконно! Девушка является невестой наследника герцога Сан-Лоренцо. Контракт был официально подписан и скреплен в прошлом декабре в соборе Аркобалено. Ваша религия запрещает продавать жену человека, если он жив. После подписания контракта она – все равно что его жена. Ее выкрали из дома и привезли сюда силой!

– Наши законы не распространяются на неверных – точно так же, как и ваши, христианские, не касаются нас, – возразил Хаджи-бей. – Предложи цену большую, нежели моя, или позволь мне удалиться вместе с моим приобретением.

Тут Пьетро снова обратился к залу:

– Он купил ее для старика, который годится ей в деды! У вас у всех есть при себе золотые! Отдайте их мне, а я потом возмещу их вдвойне! Позвольте вернуть девушку моему двоюродному брату!

Но зал ответил ледяным молчанием. Слова Пьетро о правителе Турции были правдой, однако никто из купцов не осмелился бы бросить вызов посланнику султана!

– Пересчитай золотые, – приказал Хаджи-бей работорговцу.

– Нет-нет, уважаемый ага! – воскликнул Абдула бен Абдула, взвешивая на ладони мешочек. – Я уверен, что в этом нет нужды.

Хаджи-бей повернулся к испуганной дрожащей Джанет. Сняв с себя кунтуш, он набросил его на плечи девушки и проговорил:

– Идем, дитя мое.

– Мы приедем в Турцию, миледи! Мы выкупим вас! – закричал Пьетро ди Сан-Лоренцо.

Хаджи-бей обратил к нему смуглое лицо.

– Не обманывай девушку и не внушай напрасной надежды. Никому нет ходу из сераля моего повелителя! Скажи ей правду, чтобы она смогла вступить в новую жизнь честно и без страха.

Пьетро с грустью поглядел на Джанет, и у нее защемило сердце от сочувствия к нему.

– Не горюйте, милорд, – сказала девушка, – и пообещайте, что отправитесь к моему отцу и расскажете обо всем, что случилось. Меня предал раб Мамуд. – Она почувствовала, что ее взяли за плечо. – И еще, милорд, передайте ему, что в один прекрасный день я вернусь в Гленкирк. Обещайте же!

Пьетро молча кивнул и, глядя на девушку, спускавшуюся с помоста, почувствовал, как по щекам его заструились слезы.

Джанет усадили в один из двух паланкинов, ожидавших у дома – во второй сел Хаджи-бей. А затем носильщики быстро пронесли их через весь город и остановились перед большим и красивым домом. Рабы тотчас помогли Джанет выбраться из паланкина и провели ее через огромный крытый двор в маленькую нарядно обставленную и ярко освещенную комнату. Хлопнув в ладоши, Хаджи-бей отдал прибежавшей рабыне приказание на каком-то незнакомом Джанет языке. Затем, повернувшись к девушке, сказал: