Человека пытали перед смертью. Даже при беглом, поверхностном осмотре в тусклом свете фонарика я насчитала семь трещин в разных частях тела. Конечно, сейчас уже нельзя было сказать, прижигали его огнем или делали что-то еще, но, скорее всего, его лупили чем-то типа железного прута или… Возможно, с ним поработал какой-нибудь каратист.

Я вылезла из гробницы, Верка ехидно уточнила, все ли я посмотрела и не придется ли еще раз двигать плиту, я покачала головой, и они с Сашкой во второй раз поставили ее на место.

– Мама, мы пойдем дальше? – с надеждой спросил Сашка. – Вдруг где-то и сокровища найдутся?

– Ребенок прав, – поддержала сына Верка. – По крайней мере, хоть что-то интересное мы должны найти.

– Не сомневаюсь, – ответила я, первой поворачиваясь к решетке.

И я первой выходила наружу. Потом резко отпрянула назад, врезавшись в Сашку и наступив ему на ногу. Ребенок взвыл, но тут же закрыл рот, когда увидел, как я повернулась к нему, прикладывая палец к губам.

– Что? – прошептала Верка.

Я же, теперь осторожно, выглядывала из-за решетки.

К замку от ряда гробниц шли две молодые женщины в летней камуфляжной форме.

– Бинокль! – прошипела я.

Сашка тут же вложил его мне в руку.

К сожалению, я не могла рассмотреть их лиц, а видела только спины, но шли они не торопясь и, казалось, довольно безмятежно. Или они ходили купаться на реку? Но тогда у них в руках были бы полотенца.

Услышали бы мы их, если бы они подошли сюда? Вообще-то, наверное, да… Хотя… Но главный вопрос, конечно, услышали ли они нас?

Я следила за девушками, пока они не подошли к небольшой калитке в массивном заборе, открывшейся после нажатия то ли на кнопку, то ли на рычаг – с такого расстояния было не рассмотреть. Перед тем как зайти внутрь, одна из девушек обернулась. Это была симпатичная блондинка прибалтийского типа.

Ленинградская область, 31 июля, суббота

– Надо посмотреть по следам, – предложил сынок после того, как я рассказала, кого видела. – Если они подходили сюда, трава будет примята. Но ведь тут такой длинный ряд склепов…

– Иди, – велела я сыну, – а мы с тетей Верой пока решетку закроем.

– Ты хочешь снова замотать ее проволокой?

– Да. Зачем привлекать лишнее внимание?

Сашка отправился на разведку, пробираясь в высокой траве, а мы постарались сделать все так, как было, надеясь, что примятая нами трава вскоре встанет на место и о нашем посещении никто не будет знать – если эти склепы, конечно, кто-то регулярно проверяет.

Мы с Веркой не успели решить, идти вслед за Сашей или подождать его у этого склепа, когда он вернулся с расширившимися глазами.

– Ну?! – прошептали мы хором, не в силах сдержать нетерпение.

– Там кто-то воет, – сказал ребенок.

– Где? Кто? – посыпалось из нас с Веркой одновременно. – И сюда кто-то подходил?

Ребенок начал отвечать с последнего вопроса.

По всей вероятности, тети из замка ходили к третьему склепу с другого краю. К нему – и к первым двум – ведут протоптанные тропинки, которые Сашка высмотрел, сидя в зарослях иван-чая. Близко он подходить не решился. Пути к остальным склепам заросли травой.

Выслушав сына, я уточнила:

– Воет человек?

Ребенок задумался, потом признался, что ему трудно ответить. Может быть. Но, с другой стороны, вой нечеловеческий… И какой-то приглушенный – правда, это понятно: если воющий закрыт в склепе…

И если у него переломаны конечности, как у мумии…

– Пошли! – приняла решение я.

– Ланка, а если у него в самом деле сломаны ноги? – зудила в ухо Верка. – Даже если мы его вызволим, то как мы его отсюда потянем?