Маска-балаклава. С каждой минутой все интереснее…

– Лицами светить тоже не нужно. В общем, смотри в оба и делай как все.

Отличный инструктаж, ничего не скажешь. А главное – исчерпывающий и понятный.

Я отошел, дождался, пока Корф, Камбулат и Поплавский получат оружие и ценные указания, и мотнул головой, отзывая друзей в сторону.

– Кажется, Антоша, ты оказался прав, – мрачно проговорил я. – Блудняк какой-то намечается. Матвея нет, балаклавы эти…

– А я предупреждал! – Корф был мрачнее тучи. – Может, свалим, пока не поздно?

– Да уже поздно, – покачал я головой. – Ладно, смотрите в оба и держимся вместе. Прорвемся, если что.

Я проверил дробовик, дернув затвор, поймал вылетевший из окна экстрактора патрон и втолкнул его обратно. Распотрошив коробку, засунул еще семь красных цилиндриков в держатель на прикладе, а остальные распихал по карманам. Что ж. Вроде готовы…

– Острогорский, ты? – послышался смутно знакомый голос.

А потом из темноты вынырнула коренастая фигура. Штабс-капитан гардемаринской роты, с которым мы сначала гоняли по лесу старшего Гагарина, а потом бок о бок штурмовали поместье Распутина.

– Угу. – Мрачно кивнув, я пожал протянутую руку. – Какими судьбами?

– Да здесь вообще наших хватает. – Штабс развернулся и указал на несколько фигур, замерших чуть в стороне от остальных. – Многих этот беспредел задолбал, так что, если появилась возможность навести порядок…

– То есть ты так это расцениваешь? – Я внимательно посмотрел на него.

Про поиск таинственной лаборатории Распутина Морозов, похоже, предпочел не распространяться.

– А как еще, если полиции плевать?

– А Сергей Юрьевич в курсе? – прищурился я.

– Нет. Надеюсь, что и не узнает, – помрачнев, буркнул штабс. – Мне кажется, ты тоже его в известность не поспешил поставить. А должен бы…

– Кому должен – всем прощаю. – Я ухмыльнулся и закинул дробовик на плечо. – Ладно, чего уж теперь.

Судя по всему, Морозов-младший использовал… скажем так, кое-какие личные связи: отцы чуть ли не трети офицеров гардемаринской роты заседали в Совете безопасности, и всех их его сиятельство наверняка знал лично чуть ли не с самого детства. Так что солянка получалась в высшей степени интересная: гардемарины, курсанты Морского корпуса, Следственный комитет. И какие-то мутные личности в сторонке…

Кажется, ночка предстоит та еще.

– Давайте вместе держаться, – предложил штабс. – Иван, кстати.

– Владимир. – Я снова пожал протянутую руку. – Давай. Так оно как-то… Спокойнее.

– Господа, выдвигаемся! – послышался зычный голос бородача, и все сразу пришло в движение.

Что ж. Сейчас увидим, каким образом Морозов-младший здесь «улики» искать собрался…

Машины остались на пустыре, а мы двинулись в сторону частного сектора, разбившись на несколько групп. Шли через лес, по колено в снегу, перемахнули через железнодорожную насыпь, миновали посадку и вышли к поселку с тыла. И только когда до ближайших построек осталось метров пятьдесят-семьдесят, бородатый поднял руку и остановился, оглядывая театр предстоящих действий.

Да уж, Морозов был прав: трущобы те еще. Куча домов, домишек и домиков, жавшихся друг к другу, как пчелиные соты. Вот только в пчелином улье порядка куда больше, как в прямом смысле, так и в переносном. Узкие извилистые улочки были завалены хламом, дороги не расчищены… Из дымоходов и просто дырок в крышах шел вонючий дым, а сами лачуги выглядели так, будто их собирались снести еще в прошлом веке, да так и забыли.

На весь Цыганский, как его называли в Красном Селе, квартал было всего несколько нормальных домов. Стояли они по центру, особняком от остального «шанхая», отгородившись от бедноты высокими и крепкими заборами. Да и отопление там было явно не печным. Видимо, в них жили местные воротилы. Бароны…