Дальнюю половину фургона отделяли толстенные прутья, а в ближней прямо посередине стояло закрепленное на полу поворотное кресло и перед ним – вмонтированная в стену консоль. Кажется, недавно здесь были установлены какие-то приборы, но сейчас от электроники остались только кронштейны и ошметки алюминиевых и медных проводов, будто ее в спешке вырывали с корнем.

И что-то подсказывало – вырывали не при обыске, а куда раньше… Занятно.

– Ну как? – Морозов ухмыльнулся, явно ожидая моей реакции.

– Интересно… – Я кивнул. – Очень интересно, что тут… было.

В ближайшей к кабине половине кузова вполне могла раньше стоять и какая-нибудь энергетическая установка, но воображение почему-то тут же нарисовало полную клетку изможденных и злобных седых стариков – Одаренных первого ранга. Да еще и прикованных наручниками к прутьям решетки… Такие вполне могли снести элементом хоть целое здание.

Правда, я бы на их месте начал с того, кто имел глупость запереть меня в машине.

– Мне вот тоже. А знаешь, что мне еще интересно? – Матвей, прищурившись, посмотрел на меня. – Откуда в окружении Распутина вдруг оказалось столько незарегистрированных Одаренных?

Мне это тоже казалось крайне любопытным. А если вспомнить, что еще совсем недавно рассказывал профессор Горчаков, становилось еще… любопытнее. Я готов был поспорить, что и обилие Одаренных, и происхождение супероружия, с помощью которого отправили на тот свет его величество императора и чуть не убили Елизавету, – звенья одной цепи.

Старший Распутин не зря считался сильнейшим в империи Конфигуратором. Десять с лишним лет назад он принимал участие в подготовке того самого проекта, который позволил мне вернуться с того света… и с тех пор наверняка успел научиться новым фокусам.

– А почему бы не спросить об этом его самого? – Я посмотрел на Морозова. – Качественно и с пристрастием.

– Тут, моряк, есть некоторые сложности. К сожалению. – Тот снова усмехнулся, только на этот раз невесело. – Просто так к Григорию, мать его, Ефимовичу, не подобраться… В подробности вникать тебе незачем, но этот старый хрыч очень качественно подстраховался. Так что без прямых доказательств к нему соваться не стоит.

Я молча кивнул. Вряд ли такое полагалось знать курсанту-первогодке, но я неплохо представлял себе истинные возможности Распутина. Особенно те, которые касались его влияния на столичную публику. Старикашка прожил в Петербурге чуть ли не сотню с лишним лет и был вхож в дома даже к самым знатным местным аристократам. Разумеется, подобное никогда не афишировали, однако услугами его таланта пользовались все – от бестолковых дамочек, желавших слегка подправить доставшиеся от природы данные, до тех, кто рассчитывал с помощью сильнейшего в империи Конфигуратора избавиться от недругов или конкурентов.

Кому-то Распутин помогал. Кому-то отказывал, а кто-то и вовсе был осведомлен о его умениях лишь по слухам или с чужих слов. Но главное – старик умел хранить чужие секреты. Которых за свой век наверняка накопил столько, что половина столичной знати скорее бы предпочла умереть, чем допустить, чтобы носитель этих тайн попал в руки сыскарей.

Иными словами, список должников и тайных покровителей Распутина вполне мог насчитывать сотни фамилий. И имен, перед которыми в приличном обществе принято упоминать обращение «светлость», «сиятельство» или по меньшей мере «благородие».

– Но… – Морозов, хитро прищурившись, посмотрел на меня. – Есть и другие варианты.

– И какие же?

– Не знаю, как тебе, но мне кажется, что старик окончательно потерял страх. А сегодняшнее нападение на тебя это только подтверждает. А значит, пришло время немного пощипать ему перышки.