– А остальные?

– Пусть подождут здесь. Если мы не появимся в ближайшее время, они должны будут вернуться в лагерь.

Калатин кивнул. Они быстро обсудили ситуацию с оставшимися восьмерыми всадниками, вид у которых был совсем не веселый. Когда снова раздался свист, все следы хорошего настроения окончательно исчезли.

– Одним богам известно, сколько там воинов. Мы не будем ждать вас долго, – предупредил самый старший из их компании, неразговорчивый кавалерист по имени Виллий.

– Дайте нам время выяснить, кто там прячется, – сердитым шепотом ответил Квинт. – Иначе вы можете угодить в ловушку. Кто знает, возможно, они уже нас окружили.

Виллий почувствовал его настроение и ответил:

– Хорошо. Мы досчитаем до тысячи, а потом уедем.

– Этого может не хватить, – запротестовал Квинт.

– Мне все равно, – злобно заявил Виллий. – Я не собираюсь тут торчать и дожидаться, когда меня прикончат галльские дикари.

Его слова были встречены дружным одобрительным хором голосов.

Квинт бросил сердитый взгляд на Калатина, но тот только пожал плечами, и ему пришлось проглотить свою ярость. Его удивила реакция товарищей, но сейчас было совсем неподходящее время для колебаний.

– Начинай считать, – сказал он и повернулся спиной к мрачно улыбнувшемуся Виллию.

Выставив перед собой копье, Квинт сорвался с места. Калатин следовал в двух шагах за ним.

– Ты тоже считай, – прорычал Квинт.

– Хорошо. Один. Два. Три…

Квинт быстро подстроился под темп друга, и вскоре они подошли к своим лошадям, шепотом успокоив животных на ходу. По дороге Квинт смотрел по сторонам, стараясь не упустить ни одной детали. Тридцать восемь. Тридцать девять. Старая кривая береза, выше любого из домов Капуи. Паутина на кусте, прихваченная морозом. Листья, примерзшие к земле, одинокие и кучами, и на поверхности лужиц. Над ними переплетение голых ветвей, тянущихся к серому небу. Мертвый дуб с почерневшим и треснувшим от удара молнии стволом прислонился к соседнему дереву, точно набравшийся под завязку пьяница. Цветное пятно среди ветвей – дятел сорвался с места. Интересно, это его он слышал? Квинт замер на месте, но не увидел ничего впереди и не услышал новых сигналов. Видимо, птица испугалась, когда они оказались рядом.

Однако сердце продолжало отчаянно колотиться у него в груди, и ему приходилось то и дело вытирать пот, заливавший глаза. Оглядевшись по сторонам, Квинт увидел, как побелели костяшки пальцев Калатина на древке копья, но его друг решительно ухмыльнулся, и, немного успокоившись, Квинт двинулся дальше.

Двести пятьдесят пять. Двести пятьдесят шесть.

Тут и там возникали просветы между деревьями, но только когда стало видно подножие склона, Квинт сумел впервые как следует рассмотреть речушку. Он разглядывал ее, спрятавшись за толстым стволом березы, когда рядом присел Калатин. Все выглядело так, как помнил Квинт: заросший травой узкий берег с одной стороны и деревья у самой воды – с другой. Река была совсем мелкой, только посередине, где лежали камни, становилась чуть глубже. Вода ударялась о камни, и в воздух поднимался каскад брызг. Перебраться на другой берег не составляло никакого труда на лошади, но для пешего человека – холодно и скользко.

– Проклятье, где они? – прошептал Калатин. – Неужели нам показалось, что кто-то свистел?

– Ты знаешь, что ничего нам не показалось.

Четыреста. Четыреста один.

Квинт раздумывал, не спуститься ли вниз по склону, но они не могли идти дальше, не опасаясь, что их товарищи уйдут. Калатин тоже это понимал.

Они молча смотрели на речушку.