Была какая-то несолидность в этом подхватывании. «Будто я муха в супе, – обижался Белый, – и меня шумовкой – раз! – и... куда надо!»

Дождавшись, пока под днищем загудят полозья эллинга и клацнут, отцепляясь, захваты манипуляторов, Браун выбрался из люка и осторожно спустился на доковую палубу «Онекотана» – с субмарины капало, и синтетическая слизь на чешуе, холодная и очень скользкая, еще не просохла, можно было и загреметь.

Проверив, надежны ли фиксаторы, удерживающие «Бронко», Тимофей вышел на узкий балкончик, тянувшийся вдоль «внутреннего» борта. Внизу клокотала и шипела вода – буруны от обоих форштевней сталкивались здесь и закручивались пенистыми водоворотами. Сверху нависали пролеты палубы. Под нею ходили мостовые краны со сложенными втрое манипуляторами. Было под палубой зябко и сыро и дуло, как в трубу.

Браун дошагал до ближайшего трапа и поднялся наверх. С правого борта башней поднималась надстройка, утыканная тарелками антенн и овальными блюдами локаторов, за ней открывалась взлетная палуба, где стояли, вяло опустив лопасти, два вертолета воздушного патруля. Слева, под прозрачной полусферой, плескался бассейн. Молодая особа с гибкой фигуркой как раз сигала с вышки. Тимофей залюбовался приятным видом.

А особа вынырнула и помахала ему рукой – Браун с удовольствием сделал тот же приветственный жест, узнавая Марину. Тугарин-Змей был тут как тут – топтался с громадным мохнатым полотенцем веселенького розового цвета. Он протянул его врачине на вытянутых руках, словно выдерживая дистанцию, и девушка быстро завернулась. Илья сделал движение, пытаясь подхватить Рожкову, но та погрозила ему пальчиком, и великан отступился, блаженно улыбаясь. Сихали поёжился – ветерок дул более чем свежий, словно донося привет из близкой Арктики. И как только Маринка не мёрзнет на такой холодине?

– Надо было его сразу анестезирующей, и чтобы… – донесся глухой и гулкий голос Рыжего с доковой палубы. – Раньше кашалотов гарпунами били, ручными, с вельботов, я б так не смог, и вообще… Или врут, или по правде в «Центроникс» Фредди Стриттрейсер на гастроли?..

Тимофей улыбнулся. Доминантой характера Шурика Рыжего была бестолковость – он не входил, а врывался, не шагал, а бежал, начинал говорить про одно, обрывал фразу, торопился высказать другую, не договаривал и ее, потому как третья была на подходе и четвертая становилась в очередь. А Белый был говорун, он обожал политические дискуссии, светские сплетни и знал о «звёздах», «звездушках» и «звездунчиках» буквально всё.

– Это ещё когда будет! – авторитетно заявил он. – Фредди сейчас разводится со своей третьей старшей женой Лейлой – у него линейный брак. Представляешь, он взял в жёны Лейлу, а ее бойфренда – этого футболиста, Александринью, – сделал своим собрачником. Обещал вывести в младшие мужья, а теперь неизвестно, чем вся эта бодяга закончится и до гастролей ли будет бедному Фредди…

– Любят эти мегазвёзды повыпендриваться!

– Реклама же… А то вдруг про них забудут.

Шурики поднялись на палубу и потопали на левый борт – там, в твиндеке, располагалась кают-компания.

Следом за Шуриками вылез Арманто, глотавший пиво. Поприветствовав Брауна поднятием биопакета, он удалился к кибернетистам – у тех в надстройке имелся мощный нейрокомпьютер класса «Гото-5», и можно было повиртуалить в свое удовольствие.

– Нет, ну ты посмотри на него! – разнесся по кораблю гневный глас тети Хани. – Он опять пьяный! Да когда ж ты успеваешь, свинья? У всех как-то по-людски всё, один ты алкаш!

Станислас попробовал вякнуть в свою защиту, тут же последовал окрик «Замолчи!», и супруга Боровица разразилась целой серией обличений.