– Бедняжка. – Ласковым жестом она откинула волосы с его потного лба.

– Давайте внесем его внутрь, – нетерпеливо сказала Флик.

Она взяла его за руки, а Антуанетта – под колени; Мишель вскрикнул от боли. Вместе они внесли его в гостиную и опустили на выцветший бархатный диван.

– Позаботьтесь о нем, пока я отыщу машину, – сказала Флик и снова выбежала на улицу.

Стрельба постепенно стихала. Все быстро кончилось. Пробежав по улице, Флик завернула за один угол, затем за второй.

Возле закрытой булочной стояли две машины с работающими двигателями: ржавый «рено» и автофургон с поблекшей надписью, некогда означавшей «Бланшиссери Биссе» (прачечная Биссе). Фургон принадлежал отцу Бертрана, его удалось заправить бензином потому, что фирма стирала простыни для тех гостиниц, в которых останавливались немцы. «Рено» был сегодня украден в Шалоне, и Мишель поменял на нем регистрационные номера. Флик решила забрать легковушку, оставив фургон для тех, кто сможет выбраться из той бойни, которая сейчас продолжалась возле шато.

– Жди здесь пять минут, потом уезжай, – коротко сказала она водителю фургона. Подбежав к машине, она запрыгнула на пассажирское сиденье и скомандовала: – Поехали, быстро!

За рулем «рено» сидела Жильберта, девятнадцатилетняя девушка с длинными темными волосами, красивая, но глупая. Флик не понимала, почему та оказалась в Сопротивлении – типаж был совсем другой. Вот и сейчас вместо того, чтобы завести машину, Жильберта спросила:

– Куда ехать?

– Я тебе покажу – только, ради Христа, скорее!

Жильберта включила сцепление, и машина поехала.

– Налево, потом направо, – сказала Флик.

В последовавшие две минуты бездействия на нее наконец обрушилось ощущение провала. Ячейка «Белянже» практически уничтожена. Альбер и другие погибли. Женевьева, Бертран и те, кто еще мог выжить, вероятно, обречены на пытки.

И все это зря. Телефонный узел не пострадал, немецкие линии связи остались в целости и сохранности. Флик переживала, ощущая свою никчемность. Она пыталась понять, в чем ошибка. Может, не следовало предпринимать лобовую атаку на охраняемый военный объект? Не обязательно – план вполне мог бы сработать, если бы данные МИ-6 не оказались неточными. Тем не менее, теперь думала она, было бы безопаснее проникнуть в здание какими-то тайными путями. Это повысило бы шансы Сопротивления на то, чтобы уничтожить ценное оборудование.

Жильберта остановилась у входа во внутренний двор.

– Разверни машину, – приказала Флик и выскочила наружу.

Мишель лежал лицом вниз на диване со спущенными брюками, что выглядело довольно унизительно. Антуанетта, надев очки, стояла возле него на коленях и рассматривала его ягодицы.

– Кровотечение уменьшилось, но пуля все еще там, – сказала она.

На полу возле дивана стояла ее сумочка, содержимое которой Антуанетта вывалила на маленький стол – вероятно, когда искала очки. Взгляд Флик упал на листок бумаги в картонной обложке, с печатью, на котором была наклеена фотография Антуанетты. Это был пропуск в шато. В этот момент в голову Флик пришла одна идея.

– У дома стоит машина, – сказала она.

Антуанетта по-прежнему изучала рану.

– Его нельзя перевозить.

– Если он здесь останется, боши[9] его убьют. – Словно мимоходом взяв в руки пропуск, Флик спросила Мишеля: – Как ты себя чувствуешь?

– Возможно, сейчас я смогу ходить, – сказал он. – Боль уменьшается.

Флик опустила пропуск в свою наплечную сумку. Антуанетта этого не заметила.

– Помогите мне его поднять.

Женщины подняли Мишеля на ноги. Антуанетта натянула на него синие полотняные брюки и застегнула потертый ремень.