Возможность стать одним из основных действующих лиц в исполнении великой исторической миссии – возвращении в лоно империи Червонной Руси он почитал щедрым подарком судьбы.

Правда, судьба и раньше не обходила его стороной. Выходец из знатного рода Бобринских, берущего свое начало от сына императрицы Екатерины Второй и Григория Орлова – Алексея Бобринского, он к пятидесяти годам взял от своей принадлежности к царской фамилии все положенное и должное. И как он считал, вполне заслуженно, так как, в отличие от многих ее представителей, всегда следовал установленным нормам и неписаным правилам поведения этого круга избранных.

Его послужной список был типичным для отпрысков высокопоставленных семей. Воспитательный пансион Николаевского кавалерийского училища, его величества гусарский полк, адъютант военного министра, генерал для особых поручений при главнокомандующем сухопутными и морскими силами. В двадцать лет – корнет, в двадцать пять – штаб-ротмистр, в тридцать девять – генерал-майор, в сорок семь – генерал-лейтенант и обладатель самых высоких наград империи: ордена всех степеней Святого Владимира, Станислава и Анны. Высшие награды от германского императора и короля Пруссии, испанского короля и бухарского эмира. Наконец, счастливый брак с княгиней Ольгой Трубецкой и владение обширнейшими плодородными землями в Киевской, Тульской, Орловской и других областях России.

Граф не отличался особым административным опытом и способностями, а главным достоинством его были «качества паркетного генерала» – удачное соответствие официальному церемониалу приемов и праздников. Имелось мнение, что своим назначением он был обязан родственнику – Владимиру Бобринскому, бывшему депутату Государственной думы, известному патриоту-монархисту и борцу за религиозную и национальную свободу русского галицийского народа.

Счастливая и спокойная, лишенная конфликтов и неприятных сюрпризов, жизнь супругов Бобринских изменилась сразу после их приезда во Львов. Оказалось, что этот на вид милый, теплый, даже какой-то сказочный город таил в себе массу сложностей и неожиданностей.

Граф невольно оказался в центре острой полемики по поводу «правильного» обустройства новой земли империи. Свои мнения и советы давали зачастившие во Львов правительственные и думские посланцы, известные политики и общественные деятели, популярные литераторы, художники и всякого рода проходимцы.

Стремление избежать недовольства и критики как радикалов всех мастей, так и сторонников плавных, демократических преобразований делало работу его администрации все больше непоследовательной и противоречивой.

Публично Бобринский, естественно, следовал линии двора и высказывался за обустройство Галиции – «исконной части единой Великой Руси» – на русских началах, с русским языком и законом. Он слал сообщения в Царское Село о том, что русское население «повергнуто к Стопам Царским с чувством верноподданнической верности и сыновней любви к своему природному Белому Царю, освободившему Червонную Русь от многовекового рабства и воссоединившему ее с Матерью Россией», информировал о том, что в храмах Львова благодарное русское население усердно молит Господа Бога о драгоценном здоровье императорского величества.

На самом деле поднять дух местных жителей, наследников Ярослава Осмомысла и князей Даниила и Романа, и вызвать бурный порыв к объединению с братской Русью оказалось чрезвычайно сложно.

Неожиданно выяснилось, что желающих жить по-прежнему и томиться под чужеземным игом оказалось очень много, а некоторые даже дерзнули с оружием в руках выступить против освободителей.