– Так а мальца-то грохнули сегодня или когда? – сделав невинный вид, поинтересовался Хомунин.

– Да сегодня уж, до обеда где-то, – недовольно отозвался мужчина, возвращаясь внутрь мрачной квартиры. Пришлось последовать за ним.

На полу валялось сено и еловые ветки. Пахло, на удивление, чем-то сладким – то ли кальяном, то ли свежеиспечённым тортом. В квартире, видимо, давно никто не жил, потому что не было никакой мебели. Зато имелась одна длинная комната. Наверно, раньше тут была стена между залом и спальней. Но без неё помещение стало довольно просторным. В конце единственной комнаты чернел нарисованный перевёрнутый крест, только уже более художественно – с узорами в виде змей, скорпионами по бокам и рогатыми черепами. Труп, слава богу, уже отсюда забрали. А вот атмосфера мертвечины в воздухе ощущалась по-прежнему явственно.

– Вырезали сердце, – продолжил Виктор, указывая на кровавые разводы на полу зала. – А вон сумка с вещами Плетнёва валяется под батареей.

Хомунин и без того был напряжён. А тут ещё такое – внезапная улика против его с Павловым планов. Криминалист в перчатках как раз перебирал одежду и перекладывал её в пакеты. Его напарник рядом пытался снять отпечатки пальцев с подоконника. Ещё один мужик щёлкал фотоаппаратом.

– У Плетнёва есть подельники, это уж сразу стало ясно, – рассуждал оперативник. – И ведь не выдаёт, скотина, никого. Всё отрицает, гнида грёбаная!

– Ну а что ему остаётся, – философски подметил адвокат, озираясь по сторонам. – А сколько примерно сообщников тогда?

– Немало, думаю, целая ячейка сатанюг орудует опять. И чем быстрее мы их сцапаем, тем больше жизней удастся спасти.

В словах Виктора был резон. Одно дело, когда эти извращенцы калечат друг дружку, как в прошлые годы. И совсем другое, когда убивают детей. Теперь возмущение толпы у адвентистской церквушки Артём понимал куда как лучше. Он представил себя на месте погибшего мальчика да ещё в окружении жутких типов с ножами и чёрными свечками. Хомунина так и передёрнуло от мысли, что благодаря ему один из участников этой кровавой оргии сможет выбраться на свободу.

– Опа, гляньте-ка! – раздался голос криминалиста, и парнишка в перчатках вытащил из сумки Плетнёва длинный предмет, конец которого венчали пластины.

Вот только из рук специалиста он тут же выпал.

– Чёрт, током бьётся! – возмутился криминалист, болезненно тряся ладонь.

Все окружили лежащую на полу находку. Она очень напоминала «акс», который так жаждал вернуть себе Павлов: отдавала таким же серебристым блеском, того же размера и с красным камнем на рукоятке. Это нехорошее совпадение, отметил про себя Артём, стараясь не показывать виду, насколько ошеломлён.

– Что за херня такая ещё?! – возмутился Виктор, указывая на предмет. – Тоже топорик?

– Нет, это что-то другое, – засомневался парнишка в перчатках. – Кажется, булава или что-то из этого рода.

– Это пернач, – сообщил фотограф, уже сделав несколько снимков таинственной вещицы. – Ударное оружие, дробить кости им милое дело.

– Плетнёв утверждает, что топор он нашёл у пастора своей секты дома, – вспомнил Виктор и усмехнулся. – Ну, теперь-то он ничего не скажет. Явно уж в своей сумке таскал обе этих херни.

– Так ведь Плетнёва же закрыли несколько дней назад ещё, – вмешался Хомунин, нервно потирая запястье.

– И что? – ухмыльнулся оперативник. – Его же сумка, его и вещи.

– Ну, подбросить их сюда мог кто угодно, – продолжил рассуждать Артём. – И что угодно…

– Брось свои адвокатские штучки, а! – отмахнулся от него Виктор, упаковывая находку в пакет для улик. – Плетнёв откровенный уж сатанист, ещё и сектант.