Я покрутила коробку, обнаружила петлю, резко потянула на себя и тут же с писком бросила коробку на стол. Она зашипела, запахло медом, и крышка отлетела в сторону.

— Медленно надо, — укоризненно пробормотал Йошка и, оторвав от рулона салфетку, начал протирать стол.

— А просто в тарелках уже не подают?

— Каша. Мед. Синтезированная.

Я понюхала кашу. Пахло странно. Очень странно. Попробовала. Рисовая каша с медом, но привкус... китайского пластика.

— Нет, спасибо, я поем кофе.

Я решительно отодвинула это «синтезированное» в сторону и взялась за чашку. Если здесь вся еда такая, то долго я не протяну.

— Капитан сегодня ночевал в гостиной на диване, — как бы между прочим сообщил мне Йошка.

— А у него нет каюты? — спросила я, начиная подозревать, что на корабле ограниченное количество кают и капитан уступил мне свою, как единственной даме и важному гостю. Приятно, черт возьми!

— Есть. Ты в ней ночевала. Почему?

— Что «почему»?

У меня появилось четкое ощущение, что надо мной изощренно издеваются, и если эта желто-зеленая рожа вот прям сейчас все не выложит, то я из него это вытрясу!

— Почему твой муж спал в гостиной? Это какой-то странный человеческий обычай?

— Э... так это был не сон? Как зовут искина этого корабля?

— Подснежник, — жаба противная ехидно усмехнулась.

— Это был не сон? — заорала я. — Этот... этот...

— Кто, госпожа Мухина?

Санс стоял в дверях, облокотившись о косяк, и смотрел на меня так, что я враз почувствовала себя слизнем на идеально чистом паркете.

Санс посмотрел на Йошку, и тот торопливо выскочил из столовой. Дверь с тихим шипящим звуком закрылась, отрезая меня от единственного существа, который относится ко мне по-человечески на этом корабле. Но я сохранила спокойствие. Я тоже могу быть холодной и сдержанной!

— Вы, госпожа Мухина, вынудили меня жениться на себе.

— Я? — вскочить со стула и встать напротив этого гада, уперев руки в бока, было делом трех секунд. — Я не делала вам предложения, господин Санс, и не планировала работать нянькой при младенце.

— Неужели? — холодно поинтересовался Санс, его лицо превратилось в маску, только глаза пылали гневом. — Вы не в курсе, что учились за счет спонсора?

Я открыла рот и закрыла его.

— Вижу, что в курсе. Мы оплачивали вашу учебу, и отработка контракта - это всего лишь отработка долга. И заметьте, госпожа Мухина, я за это вам еще и плачу!

— А замужество?

— Забудьте. В вашем мире об этом никто не узнает, по возвращении домой вы будете совершенно свободны.

— Что значит, свободна? — От возмущения я даже забыла, что собиралась быть холодной и сдержанной. — А моя честь? Моя гордость? Мое самолюбие?

— Ваша честь не пострадает, можете даже не мечтать. Вы меня совершенно не прельщаете. Ни внешним, ни внутренним содержанием.

Ах ты гад инопланетный! Вот, значит, как! Не прельщаю? А это мы еще посмотрим!

Я выставила палец и ткнула его в грудь.

— Вы мне тоже не нравитесь, господин Санс. Вы высокомерный, самовлюбленный, расчетливый, эгоистичный и несимпатичный тип!

Санс сделал шаг назад, и мой палец повис в пустоте.

— Раз я вам до такой степени противен, то постарайтесь впредь не касаться меня. Прикосновения - это слишком интимно для малознакомых людей.

И этот змей ушел.

У! Как я зла! Не прельщаю, значит? Ну, держись, мистер Эгоист, Марго выходит на тропу войны! Ты или падешь к моим ногам, или... я просто развлекусь.

Я вернулась за стол, кофе уже остыл, но я все равно пила его маленькими глотками, представляя себе, как этот холеный део с двенадцатым уровнем падает передо мной на колени, умоляя принять его брачные клятвы, а я гордо отворачиваюсь. И он ползет за мной с огромным букетом цветов и клянется в вечной любви, а я только холодно хохочу ему в лицо!