Сказочность повествования заметнее в историях девочек, где реальный мир отступает еще дальше. Впрочем, в прозе Виктора Гюго реальность, хотя и романтизированная, присутствует всегда. Гюго писал свои романы не для детей; но в контексте «русского чтения» извлеченная из романа «Отверженные» (1862) история Козетты стала фактом детской литературы[88]. Жан Вальжан, как хороший волшебный помощник, посвящает свою жизнь тому, чтобы воспитать сироту Козетту и оградить ее от вся— кого зла. Однако именно он, в сущности, герой этого произведения, а Козетта – невинно страдающее дитя – скорее просто статический фон, оттеняющий (вернее, осветляющий) динамическое развитие характера Жана Вальжана[89]. Козетта становится главной героиней исключительно в детском варианте, который появился еще в советское время. «Бедная сирота, которую угнетает хозяйка (мачеха) и обижают мачехины дочки; появление доброго волшебного покровителя, утешающего бедняжку и наделяющего ее невозможными по щедрости дарами; счастливое преображение замарашки, связанное с переодеванием в новую одежду («многие не узнавали Козетту – на ней больше не было ее лохмотьев»), – разве не проступает через все это сюжет сказки про Золушку?»[90]

И все же волшебный помощник не обязательно должен быть одушевленным существом даже в романе девятнадцатого века. Мы уже говорили о роли природы в эволюции характера Мэри Леннокс. Неразрывно связана с миром природы и героиня «Хайди» Йоханны Спири, произведения, появившегося на свет в 1880 году в Швейцарии. «Как и многие другие классические произведения для детей, которые ошибочно называются “реалистическими”, “Хайди” находится где – то посередине между реализмом и фантазией»[91]. Оставшуюся без родителей девочку Хайди отправляют к дедушке, который живет высоко в Альпах. Идиллическая жизнь на природе ей по вкусу. Хайди нравится спать на свежем сене и пить парное молоко. В ее добром сердце находится место и для белых козочек, и для слепой бабушки. Одного Хайди вынести не может – большого города, с его дисциплиной и порядком. Ей там, в буквальном смысле слова, нечем дышать. Город, увы, жесток к сироте, даже если ей не надо заботиться о пропитании и крыше над головой.

Помогает одно – возвращение в горы. В альпийских лугах девочка вовсе не ощущает себя сиротой – с ней дедушка, Петер и его бабушка, козочки. Исцеляющую силу природы чувствует не только Хайди, но и городская девочка Клара, она приезжает погостить в горы, и к ней (вспомним Колина из «Таинственного сада») возвращается способность ходить. «Волшебную долину» и «Таинственный сад» объединяет романтический мотив исцеляющей природы, этого универсального помощника, избавляющего от всех бед, способного залечивать раны, физические и душевные.

Согласно Филлис Коппес, «ребенок часто помогает “спасти” кого – то другого благодаря тому, что становится центральным действующим лицом в семье»[92], то есть из спасаемого превращается в спасителя. Коппес употребляет этот термин применительно к религиозному «спасению», но и Колин, и Клара в первую очередь обретают физическое исцеление. Тут важно отметить, что исцеление обоих, Клары и Колина, «зависит не только от веры, но и от очень сильной эмоциональной вовлеченности того, кто исцеляется»[93]. Иначе говоря, для того чтобы исцелиться, надо этого очень сильно захотеть. Это вопрос мотивации, религиозной или какой – то другой. У Колина поначалу нет ни малейшего желания выздороветь. Он, конечно, страдает, но, с другой стороны, болезнь ему, безусловно, «выгодна». Энергии Мэри, ее мотивации хватает на двоих. Подобным образом Хайди постоянно «тянет» Клару вперед, заставляет ее выйти из болезненного, но в чем – то комфортного существования.