Сервас повернул направо, прошел через противопожарную дверь – она оставалась открытой зимой и летом, попал в приемную с кожаными диванами и постучал в двойную дверь директора.

– Войдите.

Он толкнул створку. Дивизионный комиссар ждал его не один. У большого письменного стола сидела незнакомая блондинка; обернувшись через плечо, она бросила на него оценивающий, профессиональный взгляд. Мартен почувствовал себя экспонатом анатомического театра. Легавая. Женщина не улыбалась, не пыталась выглядеть милой. Половина ее лица оставалась в тени, другая, освещенная лампой, выражала решимость, и Сервас даже спросил себя, не переигрывает ли она. Слегка. Другая служба? Другая администрация? Таможня? Прокуратура? Новенькая? Стелен встал, блондинка последовала его примеру и поднялась, обернув узкую юбку. На ней были темно-синий костюм, белая блузка с перламутровыми пуговицами, серый шарф и черные лаковые туфли на шпильках. Черное пальто с крупными пуговицами висело на спинке соседнего стула.

– Как самочувствие? – поинтересовался комиссар. Он обогнул стол и большой сейф, где держал папки с «деликатными» делами, и продолжил дружеский допрос, упираясь взглядом в грудь Сервасу: – Готов к бою? Что сказали врачи?

– Со мной всё в порядке. В чем дело?

– Я знаю, это слегка преждевременно, и не собираюсь посылать тебя на задания немедленно, но сегодня утром ты обязательно был нужен мне здесь…

Он посмотрел на Серваса, перевел взгляд на блондинку, и в этом было нечто театральное. Говорил Стелен тихо, как будто не желал утомлять больного. Забыл, что Мартена выписали? Или ранний час предполагал сдержанность и шепот?

– Мартен, представляю тебе Кирстен Нигаард, полиция Норвегии, Крипо – подразделение по борьбе с особо тяжкими преступлениями. Мадам, это майор Мартен Сервас, бригада уголовного розыска Тулузы.

Последнюю фразу он закончил по-английски. «Значит, она и есть деликатное дело? – подумал Сервас. – Что забыла в Тулузе норвежская сыщица? Какого черта ей понадобилось так далеко от дома? И родинка на подбородке уродливая…»

– Здравствуйте, – с легким акцентом сказала норвежка.

Он ответил, пожал ей руку. Она посмотрела ледяным взглядом, и Мартен снова почувствовал себя измеренным, оцененным и исчисленным. Учитывая недавние события и последовавшие за этим перемены, он спросил себя, что она в нем разглядела.

– Садись, Мартен. Если не возражаешь, беседовать будем на английском…

Стелен выглядел на редкость озабоченным. Не исключено, что выпендривался перед норвежкой (кстати, в каком она звании?) – мол, пусть не думает, что французская полиция легкомысленно относится к делу.

– Мы получили запрос от подразделения Кирстен через Международную службу технического сотрудничества и ответили на него. Далее от норвежской полиции последовала просьба о правовой помощи. Тогда же мне позвонил патрон Кирстен, и мы договорились работать в тесном контакте, общаясь по телефону и электронной почте.

Сервас кивнул: это была обычная процедура международных расследований.

– Не знаю, с чего начать… – продолжил Стелен, переводя взгляд с майора на блондинку. – Происходящее довольно… невероятно. Офицер Нигаард служит в полиции Осло, на днях ее вызвали в Берген. («Господи, до чего же смешно он говорит по-английски», – рассеянно подумал Сервас.) Это на западном побережье Норвегии, – счел нужным уточнить комиссар. – Второй по величине город страны. – Холодная гостья не кивнула в подтверждение, но и не опровергла его слова. – Там произошло убийство… Жертва – молодая женщина – работала на нефтяной платформе в Северном море.