— Что это?! — шугается Рудольфовна и расправляет уши, точно заяц. — Здесь еще кто-то есть?

— Э-э-э… — Белладонна натянуто улыбается и бегает глазами по нам с ба. — Нет. Это у соседей. Стены, знаете ли, тонкие. Всё слышно, — пожимает плечами и стискивает зубы.

— А-а-а… — недоверчиво тянет Рудольфовна, а потом, бросив на меня хмурый взгляд, заискивающе лепечет: — Уважаемая Белладонна, простите, ради Бога… ох! — запинается и, прикрывая рот ладонями, шепчет: — А его, — указывает вверх пальцем, — можно в этих условиях упоминать?

— Кого? — непонимающе уточняет гадалка.

— Ну его, — шепчет Рудольфовна и озирается по сторонам, словно ее могут услышать спецслужбы.

— Эм…да… — мешкает.

— Хорошо. Так вот, я хочу извиниться за своего внука. — В очередной раз бабуля одаривает меня взглядом «дома получишь по жопе». — Не отказывайте нам в помощи. — Она делает жалостливое лицо, что даже я ей верю, а себя чувствую полным ничтожеством. — Кто, если не вы, ему поможет?

ЧЕГО?!

Это выглядит так, будто я венерический больной и со мной к врачу пришла мать просить о помощи разгульному сыну!

— Хорошо, — очень уж оперативно соглашается Белладонна. Усмехаюсь: кому ж хочется терять бабки!

— Что «хорошо»?! — не сдерживаюсь я и взрываюсь. — Аглая Рудольфовна, а ты меня спросила?! О какой помощи идет речь?! Ты просила меня с тобой сходить?! Я сходил! Всё, офидерзейн! Хотела узнать, когда я женюсь?! Узнала! — Расставляю руки в стороны. — Никогда! И я счастлив этому! Меня всё в моей жизни устраивает! — злюсь я.

Они обе потрясённо на меня смотрят: ба — с открытым ртом, потому что она впервые видит, как я злюсь на самом деле, а шарлатанка — с распахнутыми угольными глазами.

— Лично у меня больше нет вопросов. Сколько мы вам должны, уважаемая? —Извлекаю из заднего кармана джинсов бумажник. — Ах, ну да! — наигранно бью себя по лбу. — У вас нет тарифов. Всё от чистого сердца! Ну тогда, спасибо вам от чистого сердца. — Кланяюсь в пол, попутно задевая стул, который с грохотом валится.

— Илю-ша… — заикается ба, когда я, чертыхнувшись, вылетаю из комнаты и устремляюсь в темную узкую прихожую.

И какого черта я согласился сюда припереться?! Идти на поводу у старого человека глупо, Миронов!

Пока пытаюсь попасть в рукава пальто, слышу доносящиеся голоса из гостиной:

— Извините, Белладонна. Вот, возьмите.

Закатываю глаза.

— Ничего не нужно, — лопочет приглушенный тоненький голос. — Я вам ничем не помогла.

Надев пальто, шарю в потемках, выискивая свои кроссовки.

— Ну как же! — Ба.

— Нет, нет, заберите!

Ох, сама невинность!

— Ну…спасибо вам, — расшаркивается перед аферисткой бабуля. — Белладонна, я хотела у вас поинтересоваться, — смущенно. — Вот то, что вы проделывали… ну поднимали там какую-то Кунилини. — Прыскаю. — Можно ли проделать данную процедуру еще? У меня межпозвоночная грыжа, и, знаете, после сегодняшнего сеанса она, на удивление, не беспокоит!

— Вы имели в виду Кундалини? — Тишина. — Эм-м… да. У вас есть мой номер телефона? Тогда запишитесь на следующий сеанс.

— Спасибо вам, Белладонна!

Ну, ба, ну, святая простота!

Выругавшись себе под нос, вылетаю из квартиры. Подожду Рудольфовну на улице и выпущу пар. Сбегаю вниз по лестнице и принюхиваюсь. Шарю по стенам подъезда, по углам, которые обычно любят метить кошаки, но все чисто.

Выхожу на улицу, но запах кошачьей мочи так и преследует меня. Ничего не понимаю. Ну не от меня же воняет? Обнюхиваю пальто, подмышки на всякий случай. Опускаю голову и вижу на кипенно-белых кроссах жёлтые мерзкие подтеки. Че за…?