Но у Славы Малафеева хоть какой-то международный опыт был, а у совсем юного Игоря Акинфеева – пусто. Поэтому, хоть нам ничего и не говорили, мы не сомневались, что играть будет Слава. А на Серегу не злились, хоть это была и большая потеря. С каждым может случиться.

Обсудить, в общем, было что. И мы вечером после первого матча решили в Тарасовке пивка попить. По-моему, в номере у Димы Аленичева на третьем этаже. Под картишки. Мы с Витей Онопко, правда, в них не играли – в отличие от Аленя, Радима, Гуся (Ролана Гусева. – И. Р.).

Кончился первый ящик «Миллера», который как-то пронесли на базу еще до меня. Я был назначен ответственным за пронос второго. Разработали целую систему ухищрений, чтобы не увидела охрана. С учетом высокого тарасовского забора сделать это в районе полуночи было непросто. Но нам, как мы думали, удалось – с помощью перехода по второму этажу.

Но спустя годы, когда с ветеранами куда-то играть ездили, Георгий Саныч раз хитро на меня посмотрел, вспомнил тот день и говорит: «Чё, думаешь, я ничего не знаю? Все знаю!» И расписал – как говорится, картина маслом. А мы-то думали… Все лучше понимаю истину, которую не раз слышал: одно из главных тренерских искусств – каких-то вещей не замечать.

Нет, уверен, что стукачей среди нас не было. Просто камеры, охрана – все эти современные навороты мы недооценили. Хорошо, что без последствий.

А посидели тогда прилично. То ли до двух, то ли до трех. И нам это надо было. Не присели бы – как знать, выиграли бы ответный матч в Кардиффе или нет. Когда ты находишься в таком моральном состоянии, как мы после первой игры, лучше не держать все в себе, а общаться, разговаривать. Из этого ведь тоже коллектив настоящий складывается. У нас в «Локомотиве» всегда так было…

В Кардиффе поселились на природе, у озера. Никакого ажиотажа не ощущали, ничего не видели и не слышали. Зато были поводы для веселья. Ноябрь, холод противный – но все до такой степени раскрепощены, что кто-то из массажистов на потеху игрокам даже окунулся. По этим вещам у нас всегда Слава Зинченко, сапожник, специалистом был, приговаривал: «Я везде купаюсь». Но сейчас уже не помню, он ли тогда отличился. Так или иначе, настроение хорошее было создано. И Ярцев нас не одергивал, шутки не пресекал. Понимал: главное – чтобы команда не вышла на ответную игру зажатой.

Сказалось и то, что побудки обязательной утром в день игры не было. Хочешь – спи сколько влезет, хоть до обеда, который в половине второго. Не каждый любит рано вставать, и кого-то такие подъемы выбивают из колеи. А тут все было как надо.

В день игры я созвонился с женой, она сказала, что с дочкой все нормально. Когда выходил на поле, о ней и думал. О том, что сыграю сейчас для нее – а потом полечу к семье, в Германию. Билет уже был, администратор сборной купил.

Стадион «Миллениум» – новый, раздевалки и коридоры большие. И некоторые от таких размеров места себе найти не могли. Тот же Димка Сенников бегал туда-сюда. Александр Бородюк, помогавший Ярцеву, смотрит на это и говорит: «Дима, что ты бегаешь? На поле будешь бегать. Успокойся. Потянись лучше». Сеня послушал. Сосредоточился на растяжке. И правда успокоился.

Настрой от Ярцева шел один – надо забить. И чем быстрее, тем лучше. Потому что, если мы забьем, им надо отвечать уже двумя голами. Да и вообще, главным, о чем он на установке говорил, было: «Играйте в футбол». Никакого отбоя, никакой концентрации на защите, на том, что у нас вратарь неопытный и ему надо помогать. Все как обычно. Даже лучше – стадион классный, полный, газон великолепный. Только играй!